Был Асклепий, по-видимому, врачом выдающимся. Иначе не удержаться ему в истории, не стать героем и богом. Но какими бы выдающимися способностями ни обладал человек, за одну, сравнительно короткую, жизнь не приобрести опыта, память о котором осталась бы в веках. Значит, учился Асклепий врачеванию у безымянных своих соотечественников-целителей. А тем, в свою очередь, опыт исцеления, вероятно, достался от египтян. В папирусах, относящихся к четвертому тысячелетию до нашей эры, сохранились записи древнеегипетской фармакопеи с описанием лекарственных растений, а «папирус Эберса» (примерно 1570 год до нашей эры) содержит уже фармакологию с рецептами средств от самых различных заболеваний. В ней перечислены сотни растений, обладающих целебными свойствами.
У египтян, в свою очередь, тоже были предшественники — вавилоняне и шумеры. Свидетельство тому — найденные археологами глиняные таблички с описаниями различных лекарств. Записывались, по всей видимости, только те рецепты, что были самым тщательным и строгим образом проверены и перепроверены на протяжении столетий.
Таким образом, ко времени Асклепия накопился огромный эмпирический материал, созданный трудом 700-1000 поколений народных целителей (для сравнения: от Гиппократа, великого врача древности, до наших дней прошло не более 100 поколений).
И конечно же, обладая таким опытом в сочетании с врожденным талантом, можно стать, ну, если не богом, то уж во всяком случае — его первым заместителем по медицинской части на Земле.
Я недаром выделила слова «врожденный талант» — все знаменитые врачи от седой древности и до наших дней, помимо знаний и опыта, полученных от предшественников, несомненно отличались еще особым целительным даром. Ибо врачу, чтобы оставить свое имя в веках, необходимо — в отличие, например, от философов, композиторов, живописцев, писателей, чьи произведения, не понятые при жизни авторов, могут после их смерти дождаться признания потомков, — заслужить титул великого именно от современников, выделиться из десятков или сотен коллег в древности и из десятков тысяч в наши дни чудесными исцеляющими способностями. Не думаю, чтобы письменные труды Гиппократа и его имя дошли до наших дней, если бы в свое время он не был выдающимся целителем, поражающим воображение современников, в том числе и коллег.
Чтобы подтвердить эту мысль, сошлюсь на авторитет великого русского физиолога И. П. Павлова, сказавшего в речи, посвященной памяти С. П. Боткина: «Сколько раз приходилось слышать от его учеников-клиницистов печальные признания, что те же рецепты и, по-видимому, при подобных же случаях оказывались недействительными у них, делая чудеса в руках учителя».