Дворца больше не было. Она стояла на узком мостике боевого корабля, наблюдая за грохочущей в ночи битвой. Горящие во тьме корабли казались причудливыми лампами, бросающими рваные отсветы на багрово-черные тучи.
«Аргесту» нужен был спутник – и она стала таким спутником. Готовым без отдыха бороздить ветра и нигде не задерживаться. Совпадение ли это? Или часть сложного плана, составленного нечеловеческим разумом?
Мир менялся уже безостановочно - то, что секундой ранее выглядело естественным покровом неба, оборачивалось сползающими акварельными потеками, но не успевал новый фон мира соткаться в мелочах, как и сам сползал. У Ринриетты вновь отчаянно закружилась голова.
Она сидела на рее, свесив вниз ноги, и смотрела за размытым узором полярного сияния.
Она шла ночными улицами Порт-Адамса, чувствуя резкие запахи пиратского рынка.
Она стояла в лодке, сжимая в руке гарпун и глядя, как грузно идет сквозь облака раненый кит.
Она сидела на старом продавленном диване, чувствуя запах каледонийской весны и чужих волос.
Она мусолила перо, не решаясь провести на навигационной карте черту.
Она…
Круговерть возникающих и рассыпающихся миров стала непереносимой. Но в этих мирах не было того, кто мог бы дать ей совет, утешить или прийти на помощь. В них вообще ничего не было кроме ее собственных страхов и переживаний.
И тогда она сделала то единственное, что следовало сделать.
- «Малефакс», - сказала она, не открывая глаз, - Начинай.
* * *
Ей показалось, что она нырнула с головой в Марево. Только теперь это был не липкий алый туман, пахнущий гнилой рыбой, в котором ей уже приходилось тонуть. Это был мир, созданный по законам, бессмысленным в небесном океане. Он состоял из пространства, которое не имело ничего общего с привычными ей геометрическими формами. У него даже не было размеров – в первый миг она едва не задохнулась из-за его тесноты, но в следующий уже готова была закричать от ужаса, обнаружив себя микроскопической точкой посреди бездонного океана. Человек не мог существовать в этом мире переплетающихся контуров, где все не было тем, чем казалось, но, в то же время, казалось еще более реалистичным, чем было. Вокруг нее скользили тени, которые она не могла рассмотреть – тени событий, абстрактных форм или чужих воспоминаний. Под ногами у нее хлюпали чьи-то размышления, сотканные из эфемерных толкований. Вместо неба распахнулась бездна искаженного смысла, по которой ветер гнал изломанные облака фальшивой судьбы.
Она почувствовала, что сейчас распадется. Превратится в горсть рассеянного по ветру песка. Прекратит существование, как мыслящая структура – в этом хаосе, где не было разницы между формой и цветом, между временем и причиной, мысль просто не могла существовать, как не может существовать ветер в безвоздушном пространстве. Но одно слово ей все же удалось выкрикнуть: