- Все отлично, - заметил «Малефакс», - Вы движетесь. Медленно, но вполне целеустремленно. И выглядите так, словно опрокинули по кружке рома в каждом кабаке от Эмдена до Гангута.
- Во имя Розы, заткнись.
- Слушаюсь, прелестная капитанесса.
Она шла вперед. Постепенно она даже стала замечать контуры своего тела. И хоть они были фальшивые, как отражения звезд из никогда не существовавших созвездий, это помогало. Главное было – смотреть неотрывно вперед.
Она шла вперед, натыкаясь на острые углы из необоснованных теорий и спотыкаясь о выпирающее сочувствие незнакомцев. Ей приходилось перешагивать пропасти из непоколебимых предпочтений и продираться сквозь зазубренные россыпи решительной неотложности. Это был мир, созданный из осколков, обрывков и объедков – ее собственного рассудка, чар и окружающего мира. Страшное путешествие по миру, в котором нереальность была не элементом, а основной, сутью и первопричиной.
Сфера сделалась ближе. Ринриетта видела ее маслянистый блеск и ощущала источаемый ею запах фаршированной самодовольными снами рыбы. Сколько шагов ей потребуется, чтоб дойти? Она этого не знала. Даже если бы она смогла как-то перевести расстояние в мили, футы или дюймы, это бы все равно ничего ей не сказало. Но она знала, что сделает, как только доберется до нее. Возьмет – и изо всех сил треснет об палубу. Даже если та будет состоять из избитых мотивов вперемешку со вчерашним жарким.
- СТОЙ.
Мир пошел рябью, выстроенные с таким трудом стены несуществующего мостика едва не рассыпались под напором чего-то извне, несмотря на то, что в этом мире не было ни лицевой стороны, ни изнанки. Это не помешало Ринриетте ощутить, как хрупка и иллюзорна выстроенная ею конструкция. Как крохотная лодчонка, парящая в небесном океане, которую раздавит первый же порыв грозового шквала.
- Он почувствовал, - голос «Малефакса» зазвучал напряженно, царапая ей затылок, - Не думал, что это случится так рано. Его сила…
- ОСТАНОВИСЬ. ИНАЧЕ ТЫ НЕ УСПЕЕШЬ ДАЖЕ ПОЖАЛЕТЬ.
В мире, не знающем материальной формы, голос «Барбатоса» был не звуком, он был сочетанием всех самых ужасных и отвратительных вещей, которые только может вообразить человеческое сознание. Скрежетом пилы по костям, лязгом ржавого капкана, зазубринами на абордажном тесаке, хрипом умирающего, влажной землей на могиле, привкусом запекшейся крови на губах.
- Он пытается пробиться к вам, - Ринриетте показалось, что «Малефаксу» приходится прикладывать усилие, чтоб сохранять свое обычное самообладание, - Можете не беспокоиться, мы с «Аргестом» делаем все возможное, чтобы…