Густая изморось. Степь, круглая, хмурая. Пирамидальные тополя - оголенные, мокрые. Они, точно странники, появляются то справа, то слева. И дорога - кашица из черной грязи, по которой едва двигается телега.
Пара усталых лошадей рыжей масти бредет медленно. Воздух холодный, и над крупами животных поднимается пар. Возница сидит на передке как-то полубоком. Искоса поглядывает на пассажиров. Он не очень им доверяет.
Пассажиров трое. Один, Владимиром Антоновичем его называют, по возрасту, видать, самый старший. В шляпе, в очках, в тонком пальто. Что пальто тонкое - это его собственное дело. Очки на Кубани многие носят, особенно кто в городе родичей имеет. А вот насчет шляпы товарищ маху дал. Не привыкшие тут до шляп жители. Раздражение такой убор вызвать может. Сомнение.
Второй, может, цыган, может, татарин. Глаза черные, хитрые. Ростом маленький. Всю дорогу руки в карманах плаща держит. Это точно - пистолеты не выпускает.
Третий - чистый жулик. В кожанке и с чубчиком.
Ящики какие-то с ними, лопаты…
- Так вы, значит, добрые люди, из Ростова будете? - заискивающе спрашивает возница.
- Бери выше, отец, - говорит жуликоватый. - Из самой Москвы. Мы, батя, геологи. Полезные ископаемые в ваших краях искать будем…
- Окромя грязи, тута ничего нету, - заявил возница.
- А мы дальше поедем…
- Дальше дальшего не бывает. Куда же это?
- В хутор Соленый… Рожкао…
Возница побелел. Повернулся к ним. Руки трясутся.
- Люди добрые, не губите…
Никакого впечатления. А коротышка рук из карманов не вынимает. Так и жди, всю обойму выпустит.
- Сынки, если шо, забирайте коней и телегу тоже… Я ходом своим до Лабинской доберусь. Я, понимаете, пять душ детей имею… Жинка на прошлой неделе ногу подвернула… В каких дворах золото есть, не знаю. В нашей семье его отродясь не было.
- Что с вами, товарищ? - спросил тот, в очках и шляпе.
- Пужливый я больно… - признался возница.
- Зачем же нас пугаться? Мы ученые, приехали сюда проводить геологоразведочную работу. Я профессор Фаворский. А это мои коллеги.
- Меня зовут Аполлон, - сказал жуликоватый. - А его Меружан…
Возница опять побледнел:
- Имена-то… странные…
- Какие родители дали, - усмехнулся Аполлон.
Меружан не улыбался, никак не реагировал, а сидел
неподвижно, словно глухонемой. Не вынимал рук из карманов. И ткань плаща подозрительно оттопыривалась, точно в карманах и в самом деле торчали пистолеты.