Как я ни старалась тянуть время до заселения в отель, но ночевать все-таки надо под крышей, и мы отправились к круглосуточной стойке регистрации. На рецепции нас встретил ряд улыбающихся служащих отеля в бордовой форме с золотыми пуговицами — под стать шикарной обстановке. Это отель, в отличие от венецианского, поражал роскошью, а не очаровывал скромностью. У входа даже, как полагается, стояли швейцар и носильщик со специальной тележкой для нашего багажа, прямо как в фильмах. Я решила, что эти сотрудники точно войдут в мое положение, если нет, то это их обяжут сделать блестящие над головами пять золотых звездочек.
Я с видом деловой дамы сообщила, что произошло недоразумение, и мы забронировали номер с одной кроватью по ошибке. А собирались, само-собой, с двумя, ведь мы же не супруги. Отличное тому подтверждение — разные фамилии.
Девушка за стойкой еле удерживалась от ухмылки, молодые люди переглянулись и оценивающе оглядели Михаила.
Видимо, в инструкциях не сказано, что спорить с гостями не стоит. Девочка вежливо, но настойчиво принялась защищать честь отеля, пояснив, что ошибки не произошло, что мы бронировали именно этот номер, а молодой человек заранее не один раз позвонил и проверил, что кровать будет именно двуспальная. Судя по ее выражению лица, делал это мой зануда очень надоедливо. И, кто бы сомневался, свободных номеров в разгар сезона в отеле не осталось, придется нам ночевать так. Но отель может любезно предоставить мне дополнительное одеяло. Ну хоть что-то.
В этот номер мы зашли уже с опаской, не так, как влетели в милый отельчик в Венеции.
Удивительно, как быстро может стать близкий человек настолько чужим. В воздухе висело напряжение, нам обоим было не комфортно. Думаю, Мишка уже догадался, что жаркая ночь не повторится, и даже заикаться об этом не стал.
Довольно деликатно прикинулся читающим путеводитель, когда я выбралась из душа в одном полотенце.
Умора, можно подумать, он там чего-то не видел.
У меня было одно желание — поскорее уснуть, может к утру мысли прояснятся и станет легче.
Я укуталась в одеяло, чуть ли не подоткнув его под себя со всех сторон, чтобы ни один кусочек моего тела ни касался мужчины, лежавшего рядом. Теперь уже не моего.
И все же мысли витали вокруг него. Я размышляла, каково ему, пыталась представить о чем он может думать, лежа так близко.
Да уж, не дай бог испытать такое еще раз. Каждый раз, когда Мишка ворочался, я делала вид, что не замечаю, но невольно задерживала дыхание, чтобы понять, не дотронется ли он до меня.
Я долго лежала с тяжелым сердцем, не решаясь сказать ни слова. Попросить прощения? Возможно, предложить быть друзьями? Ответом на мои терзания было размеренное сопение Михаила, умиротворенно сжавшегося на крою кровати.