Судья остро посмотрел на меня.
– Думаю я, молодой человек, что вы знаете что-то, что не знаем мы. Расскажете? Раз уж рыбу распугали.
Я рассказал все, что знал. Начиная от моих мыслей по поводу Забродина и заканчивая тем, что рассказал мне Саня – про то, что за фрукт крутился на Камбарском причале. Фрукт как раз из московских тем.
Когда я закончил говорить, судья посмотрел на Дмитрия, тот развел руками.
– А что вы хотите, Анатолий Иванович. У нас и половины тех возможностей нет, как раньше.
– Когда я начинал, работали без компьютеров. И порядок был!
– Ну, извините.
Судья посмотрел на меня.
– Александр, я ведь вас помню. Вы у меня по «Солид-Инвесту» судились, так?
– Было дело.
– А теперь чем живете?
– Он наш, Анатолий Иванович… – вступил Дмитрий.
– Я не тебя спрашиваю, – оборвал судья.
– Чем живу? – переспросил. – Да тем же, чем и все. Выживаю. Депутатствую, на торг езжу. Чтобы вы понимали – претензий от руководства завода по поводу левака или чего там – ко мне не было никогда.
– Это мы знаем. Иначе бы ты со мной и не разговаривал даже. Вопрос в другом – ты как будущее видишь?
Я невесело усмехнулся.
– Будущее? А какое у нас будущее? Вы понимаете, с какого-то момента, как только численность рода снижается ниже определенной величины, он начинает угасать. И сколько бы детей ни рождалось – все равно дело плохо. Вспомните Красную книгу – скольким видам удалось из нее выйти? А ведь им человек помогал. А нам – кто поможет?
Судья какое-то время думал, а мы молча ждали. Волна шлепала о борт.
– Мрачно, – наконец сказал Анатолий Иванович, – не ведется у вас политработа на заводе. Плохо это.
* * *
– Ты один из тех, кто часто бывает за пределами республики и многое видит. Скажи, хоть в каком-то месте, которое ты посещал, есть справедливость?
– Это зависит от того, что считать под этим словом.
– Не юродствуй. Ты прекрасно меня понял, справедливость одинакова. Что для меня, что для тебя, что для него. Вот только когда речь заходит о собственном брюхе и кармане, мы делаем вид, что не понимаем, о чем речь.
– Постойте… Анатолий Иванович… вы что, хотите… коммунизма нового?
Бывший судья покачал головой.
– Волосы уж седые, а слова все дурные. Коммунизма я не хочу, да и вряд ли он возможен. Коммунисты сильно ошибались в сущности человеческой натуры, – и только когда проверили теорию практикой – поняли. Да поздно было. Нет, разверсток я не хочу. Но я считаю, что, если человеку дать ради чего жить, – он преодолеет любое «как». Ты видел, сколько рабов, людьми как скотом торгуют! Нас и так мало осталось! Рабы, засилье бандитов кругом.