* * *
Украинцы – нация героев. Нация убийц, насильников, убийц и погромщиков.
Так по крайней мере свидетельствуют большие нации. Евреи, поляки, турки и другие попробовали украинского пороха. Украинского ножа. Удавки. Они знают, что это такое.
Они знают, как неудобно, когда кишки телепаются между ногами. Они знают, что такое затрудненное дыхание. Поэтому и составляют о нас легенды. Пугают своих детей украинцами.
* * *
Потому что это мы, а не они забыли запах пожарищ Умани и сотен других зажидивленных и польских городов и сел, самовольно, без разрешения разбросанных по нашей Украине.
Мы им снимся. Хмельницкий, Гонта и Петлюра регулярно приходят к ним во сне. И Бандера тоже! И Шухевич!
Хмельницкий с саблей, Бандера с удавкой.
Враги кричат от страха. И правы.
Да, мы нация погромщиков! Грубых и беспощадных убийц. И мы только начали работу!
* * *
Большими героями. Большой страны. Украина от, простите панство, Сяна и – привет, Грузия! – до Кавказа.
Группа
Разведгруппа вернулась с языком, что по нашим временам – редкость. Причем не абы каким – притащила с собой снайпера. Снайпера, сошедшего с ума.
Допрос этого снайпера произвел на меня тяжелое впечатление, хотя мне довелось видеть людей, сошедших с ума, и немало. Когда все началось – немало людей, потерявших все, вынужденных убить своих покусанных родных – тронулись умом.
Попцов тоже слушал с мрачной миной.
Ваня из Харькова.
– Что с ним делать предлагаешь? – спросил Попцов, когда мы отошли. Ваня пил воду, которую я дал, у него обезвоживание было.
– С собой возьмем.
– На нем два трупа. Это минимум.
– На мне больше.
– Ты шутишь?
– Ни капли. Он из Харькова. Знает местность, где и что находится. Знает людей. Готовый язык.
– Он псих.
– Вот и выложит все.
Попцов сплюнул:
– По мне, так в яму.
– Ну вот потому вы на своем месте, а я – на своем. Когда будем в Харькове работать – информация пригодится.
– А будем?
– Есть сомнения?
Попцов ничего не ответил. Посмотрели друг на друга пристально… но он отвернулся первым…
– Мужики…
Можно было бы сказать – господа или товарищи – но лишнее это все. Нет сейчас ни господ, ни товарищей, прошли те времена. Есть мужики – те, кто принял на себя удар, те, кто жив до сих пор и намерен жить и дальше. Как говорится – давайте выпьем за то, что мы несмотря ни на что.
– Значит, то, что тут происходит, все видели. Вмешиваться в чужие разборки – дело последнее, но…
Все смотрели на меня. Все ждали от меня слов… но я скажу немного не то, что от меня ждут. Надо решать.
– Нам нужна станция – раз. Нам нужна дружба с донецкими – два. И третье…