– Не боись. – Домовой появился на борту телеги, но, судя по тому, что на то никто из купцов и бровью не повел, только мне показался Кузьма.
– Не видишь, что ль, как глядит-то? – прошептала я, спиной к караванщику повернувшись, чтоб не заметил он, как губы мои шевелятся.
Еще надумает, что я наговоры плету али сглазить кого хочу, – беды потом не оберешься. Камень на шею – да в ближайший омут, аккурат в руки водяного.
– Не тронет. А коли тронет, я ему самолично роги поотшибаю… – важно заявил Кузьма, и на миг в глазах его сверкнул злой огонек. – Я давно жду, об кого кулаки почесать-то, а то засиделся я у твоей печи, Аленушка…
Мне поспокойнее стало, но к вечеру снова тревога вернулась – когда привал объявили да пришлось к общему костру идти, чтобы не обидеть отказом от ушицы да краюхи хлеба. День длинный был, утомились все, у огня тишина царит, пока едят все – уже опосля время побасенок придет да протчих сказок. Я свою похлебку быстро доела, а миску сполоснула в ближнем ручье, куда с Ермолаем на пару сходили.
Он мне по дороге и гутарил:
– Ты, девка, ничего не боись, никто не обидит. А ежели попытается – ты сразу мне сказывай, я ужо сумею приструнить наглеца… Батьку твоего знал, хороший мужик был, он рад был бы, что ты в Зачарованный лес подалась, сказывают, там великих чародеев учат, будешь, славница, процветать, жениха там найдешь себе из бояр – ты, главное, не прогадай!..
Я лишь улыбнулась, но веры словам его не было – особливо про то, что в обиду не даст.
Уж не знаю почему, но люди виделись мне слабыми да безвольными.
Когда к костру вернулись, караванщик тот злобный уже спал или вид делал.
Я с облегчением под свою телегу залезла, в платок пуховой укуталась, соломы подстелила – вполне сносное гнездышко вышло. К счастью, ночи еще теплые были, от степи мы недалече отъехали, завтра к вечеру лишь к лесам доберемся – потому и не было надобности к костру поближе спать идти. А он высоко горел, искрами так и сыпал, освещал телеги с крытыми повозками, кои кругом поставили, чтоб легче охранять добро было. Треск прогоревших ветвей слышался в ночи, переклички часовых, крики совиные – чаща чернела вокруг, глазела на огонь зелеными звериными глазами, но никто оттуда выходить не решался.
Я и не заметила, как заснула – будто в единый миг плеснулась тьма, вышибив из-под ног землю, телега куда-то пропала, да и огонь исчез… Я вскочила – сон ли это?.. Вокруг кусты какие-то, ручей серебрится в лунном свете за тонкими стволами молодых сосенок. Никого. Я шаль на груди стянула, испуганно обернулась. Гляжу – стоит тот самый караванщик косой, что с меня глаз своих злых не сводил.