Под тихое бормотанье домовиков я и заснула. И впервые за долгое время мне омуты черные да дочки водяного не снились. Впервые спокойно я спала, как в детстве.
В опочивальню свою, что в горнице была расположена, я все едино с опаской заходила, хоть Федюнька, домовик местный, мне и показал хоромины – слишком все вокруг было красиво да богато. Из широких окон сосновый бор на холме виднелся – просторно, вольготно, любила я и прежде на лес смотреть, на поляны дикотравные. Чую, хорошо будет здесь жить. А сундуков сколько стоит, ларей – у меня и пожитков-то нет столько.
– Еще бы не хорошо, я как порядок наведу-то, то добре все будет… – послышался скрипучий голосок из-за столба резного, который высился посреди комнаты, изукрашенный росписью аляповатой. И тут же мой домовой вышел на свет белый. – Хозяйка, ты не забудь, этого дня тебе идти в тот терем, где Василиса собирает всех отроков, – будут наставники ваши там…
– А женка твоя где? – Я про наставников своих и думать боялась. Ну кто хороший может обучать черному чародейству? Колдовство, волхвование да заклинание умерших – вот куда меня Василиса после испытания Навью отправила. Говорила, мол, тот, кто смог царство мертвых пройти да живым вернуться, тому прямая дороженька к Кащею Бессмертному да Марье Моревне…
– К болоту пошла она, там у ней сестрица живет, не терпелось повидаться, – махнул рукой домовой куда-то в сторону. – Тебе хорошее дали место… тут под нами кладовая, чуть подале – людская. Голодной не будешь. Гарная одрина, гарная…
И улыбнулся хитро, поглядывая на узорчатый потолок – на синем фоне там цветы распускались, птицы белые летали. Вьюн обвивал окошки, да сухие метелки трав шелестели возле распахнутых настежь створок…
Я Кузьме пальцем-то погрозилась – неча, мол, и думать таскать еду.
– Иди подыши воздухом-то. – Домовой мне на плечи шаль накинул – легкую, пуховую, но я ее сняла, назад в сундук отправила, тепло еще, упарилась бы я в шали-то. Кузьма ее нашел среди той одежи, что отрокам выделялась, – заботилась Василиса, видать, о тех, кто в школу ее поступал. Много сорочек там, рубах красивых было – все из выбеленного льна, с узорами, алой нитью вьющимися, были в сундуке и поневы, и верхние рубахи, и запоны, которые чуть короче рубах да по бокам не сшиты, были там и пояса узорчатые – из тканей дивных, каменьями украшенные. Румяна, белила, краска для ресниц лежали в ларце невеликом – на это все я смотрела, нахмурясь. Не любила и не умела я всем этим пользоваться. Спрятала на дно сундука… Порадовал плащ шерстяной, темно-синего колеру, в таком и непогода не страшна. Тулупчик лисий тоже приглянулся – у меня таких мехов отродясь не бывало.