* * *
Отец любил побаловать детишек и частенько покупал билеты в цирковую ложу. Одна беда – он очень сильно уставал в конторе, и в единственный свой выходной мог задремать после обеда, да так задремать, что не добудишься. Иногда удавалось приехать лишь к третьему отделению. К счастью, наездница Эльвира почиталась как своего рода гвоздь программы. Ее выступление всегда было ближе к концу.
Алексееву-старшему было от чего уставать. Ведь он был одним из наследников большого фамильного дела. Еще в 1785 году в Москве, на Якиманке сын ярославского крестьянина Семен Алексеев выстроил маленькую фабричку «волоченного и плащенного золота и серебра». Расчет был точен – шло время правления Екатерины Великой, и расшитые золотом мундиры, дамские платья, занавески, обивка будуаров и карет пользовались огромной популярностью. Не говоря уж о «церковном» рынке сбыта – предприимчивый провинциал сделался основным поставщиком Синода. Ко второй же половине девятнадцатого века производство разрослось, появились крупные оптовые заказчики в Средней Азии и в Индии. Кустарное оборудование сменили производительные станки. Все это требовало, разумеется, большой отдачи сил.
Алексеев-младший обижался на отца, однако не роптал – очень любил своего папеньку. Тем более что цирк присутствовал в его жизни практически ежедневно. Все свободное от домашних уроков время он вместе с товарищем, таким же увлеченным циркоманом, и братьями играет в «Цирк Констанцо Алексеева». Мальчики все делают сами – от продумывания репертуара до издания билетов. Сами были и фокусниками, и акробатами, и клоунами, и гримерами, и кассирами. Зрители – конечно же, домашние: родственники, прислуга и друзья.
К счастью, родители старались не мешать забаве Кости. Наоборот, всячески поощряли ее. И в результате цирковые представления постепенно превратились в театральные. А со временем вместо домашнего театра Алексеев (уже под известным псевдонимом Станиславский) открыл свой театр, которому и было суждено прославиться на всю планету.
* * *
Впоследствии «красноворотский дом» прославился не-обычайным кабинетом Константина Сергеевича: «Невысокие простые потолки, – писал завсегдатай особняка, художник Симов. – В одном из углов довольно обширного помещения какой-то портик или, пожалуй, маленькая квадратная часовня с усеченным выступом и небольшой аркой-входом из грузного мореного дуба. Готический стиль. Освещалась она узкими готическими окнами (целлулоидовые наклейки – удачная имитация), причем на цветных стеклах – прозрачный ряд рыцарских фигур. Подстать оригинальный сундук с металлическими петлями и столик, похожий на аналой. На нем темнел фолиант в кожаном переплете, где чуть поблескивали старинные застежки».