Вадим стоял за моей спиной, потому я вздрогнула, услышав ответ:
— Люди часто не понимают, чего хотят. Тебе ли не знать?
Показалось, что он говорит вовсе не о клиенте. Выпрямилась, но не рискнула оборачиваться. Эта расстегнутая рубашка меня сводила с ума какой-то когнитивной неправильностью: или застегни, или сними уже ее, чтобы я могла провести пальцами по твоим плечам… Закрыла глаза, чтобы собраться, но замерла, почувствовав, как он приблизился вплотную.
Он моего ответа не дождался:
— Арин, я не смогу объяснить, почему вчера так разозлился. Но ты в чем-то права — и с твоей семьей тебе решать, как поступать, и сама ты имеешь право на личное пространство. Зато я так соскучился, что теперь даже не уверен, успею ли дотащить тебя до спальни.
Так он вчера разозлился? Ни за что бы не подумала. И ведь я на другое настраивалась — оторваться от него, а не перевести круглосуточные ласки в ежедневные, по расписанию.
— Вадим…
— Я соврал, Арин. Не только вчера, я до сих пор злюсь. Хоть для этого нет никакого повода.
Я попыталась оттолкнуть его, но вместо этого еще теснее прижалась. Он мгновенно обнял меня, а потом положил ладони на грудь, лаская сквозь плотную ткань платья. Я тоже соскучилась… Потому откинула голову ему на плечо, но все еще не теряла надежды найти подходящие слова, чтобы остановить. Получилось только сказать:
— Вадим, давай сначала с делами…
Он вдруг толкнул меня вперед, на стол. Задрал подол вверх и сразу же резким движением стянул колготки вместе с бельем до середины бедра.
— Подожди… — я попыталась вырваться хотя бы для того, чтобы снять неудобную одежду.
Он не позволил. Гладил мои голые ягодицы и, кажется, совсем не желал меня слушать:
— Чего еще ждать, Арин? Сегодня обойдешься без спальни.
Вадим резко надавил мне на спину, с силой прижимая к столешнице, а второй рукой проходился по бедрам, заныривал между ног, но не проникал внутрь. Да я уже от этого изнывала от желания, и последние аргументы против забылись.
— Не поднимайся, — почти строгое приказание.
Да я и не могла, он продолжал держать ладонь между моих лопаток. Когда звякнула ширинка, я застонала от предвкушения. Он прижал горячую головку, проникая лишь немного между складок, потом положил обе руки мне на талию и, крепко сжав, потянул на себя. Из-за стягивающих ноги колготок я не могла раздвинуть бедра шире, потому член входил трудно, каждый миллиметр движения ощущался слишком сильно. Попыталась потянуться рукой — стащить эти чертовы вещи, чтобы не мешали, но…
— Не поднимайся!
Внутри было невыносимо тесно, а когда он начал проникать глубже, то ощущения стали совсем непривычными, какими-то нестерпимо сильными. Как я ни пыталась расслабиться, теснота внутри не уменьшалась. Но ему удавалось еще и двигаться, все мощнее и с постоянно увеличивающимся темпом. Я жмурилась, закусывала губы, но стонала громче. Махнула непроизвольно рукой, сметая со стола пустую кружку, но вряд ли кто-то из нас обратил на это внимание. Едва я только пыталась приподняться, как он снова прижимал меня вниз, не позволяя уйти от этой невыносимой тесноты.