* * *
Рядом с гостиной была столовая, светлая комната поперек дома с двумя окнами на север и двумя – на юг. Она была разделена двумя белыми колоннами, которые красиво выделялись на светло-желтых стенах комнаты. У западной стены была большая кафельная печь с уютной нишей, в которой стояла красивая французская ваза Empire[124], несколько серебряных чарок XVIII столетия, подаренных моей матери дядюшкой князем Львом Сергеевичем Голицыным, и серебряный колокольчик. В верху печи был вделан большой кафель начала XIX столетия – рельеф с амурами[125], подаренный как-то тоже моей матери моим покойным двоюродным братом А. Васильчиковым. Пол в столовой был такой же, как в «красной» гостиной: сосновые некрашеные доски с прокладкою черного дуба. На окнах были прямые занавеси – белые с синими полосками, они висели на березовых кольцах, которые при малейшем прикосновении издавали сухой деревянный звук. В столовой было четыре двери: две в ее восточной стене, о которых я упоминал при описании «большой» гостиной и библиотеки, и две другие – в западной стене, почти напротив первых; одна из них, та, которая была ближе к северной стене столовой, вела в буфет, а другая, ближе к южной стене – в мою уборную, или ванную, комнату.
На двери из гостиной с моих юных лет велись отметки карандашом роста как жителей Буецкой усадьбы, так и гостей. Тут, помнится, были отмечены: мой отец, моя мать, бабушка, Прасковья Андреевна, кажется, самая маленькая из всех, В. Ф. Ган, Николаевич, няня Александра Алексеевна, Mr. Cobb, Клепш, Сперовы, Mr. Cooce, докторша Елизавета Ивановна, дядюшка Розновано, граф Дмитрий Капнист, А. А. Берс, А. А. Гирс, отец «Егор», Нерадовский, мои двоюродные братья Олсуфьевы, Колонна с дочерью Констанцией (родственник моей матери через Обрезковых), граф Петр Шереметев, Левшин, граф Никс Клейнмихель, Васильчиковы, князь Роя Голицын, А. В. Щусев, Толстые, Бобринские, Голицыны, Мейендорфы, конечно, Глебовы, Д. С. Стеллецкий, С. П. Мансуров, граф Василий Петрович Орлов-Денисов, братья Комаровские, причем В. Кома ровский (Володя) вместо подписи изобразил себя в спину, и многие другие… Между окнами стояло по большому шкафу позднего Renaissance, XVII века, темного дерева с чрезвычайно тонкой и стильной резьбой[126]. Шкаф, стоявший у северной стены, был, вероятно, польского происхождения, но оба были вывезены моим отцом из Копенгагена. Особенно хорош был своими пропорциями и рисунком орнаментирующей его резьбы шкаф у южной стены. Прежде эти шкафы стояли у моего отца в кабинете на Фонтанке с книгами, у нас же в первый шкаф клались различные мелочи со столов гостиных при наших отъездах, а во втором хранилось серебро.