– Вызовите… «скорую»… – простонала Яна, ощущая, как коченеет тело. Холод поднимался снизу вверх, сковывая члены и подбираясь к груди. – Вы… вы… обещали…
– Поразительно! Как тебе это удалось?
– Помогите… у-умоляю…
– Хватит придуриваться! – вызверилась Вера. – Никакого яда не было. Я нарочно тебя напугала.
В подтверждение сказанного она взяла с тарелки недоеденное девушкой пирожное, откусила большой кусок, прожевала и проглотила.
– Вот, можешь убедиться! Я добавила туда немного горечи и миндального ароматизатора для достоверности. Это не смертельно. В крайнем случае, заболит живот. Жидкость в пузырьке, которую я вылила – не антидот, а обыкновенная вода. Я развела тебя, чтобы развязать язык! Дошло?
Яна пыталась вдохнуть и не могла. Она слишком втянулась в игру, навязанную гостьей, вошла в роль жертвы. «Умирание» продолжалось, несмотря на признания Веры.
– Не хватало, чтобы ты вправду окочурилась! – всполошилась жена адвоката. – От тебя любой подлости можно ожидать! – Она вскочила, набрала в стакан воды и вылила Яне на голову. – Никто тебя не травил, идиотка! Очнись!
Черные пряди волос Яны намокли и обвисли, по лицу потекло. Она вздрогнула, судорожно вздохнула и облизнула белые губы.
– Ну, ты и артистка, – злобно процедила Вера. – Сара Бернар, блин!
Яна медленно приходила в себя. Ее мутные глаза прояснились и приобрели осмысленное выражение, дыхание восстановилось, щеки порозовели.
Гостья снова налила в стакан воды и протянула ей со словами:
– Безвременная кончина откладывается. Выпей и умойся.
– Значит… яда не было?
– Кто ты такая, чтобы я из-за тебя рисковала? Я отвечаю за больного ребенка. Кому он нужен, кроме меня?
Яну охватила радость, омраченная осознанием собственной глупости. Она легко поддалась на уловку Веры. Та сумела выудить у нее все секреты. Что же теперь будет?
– Что теперь будет? – вслух повторила девушка. – Вы меня… выдадите?
– Держи рот на замке. Я пока ничего не решила…
* * *
Колесников сидел в кресле, примостив отекшую ногу на пуфик. Жена вошла с чашкой теплого молока в руках, которую он выпивал на ночь.
– Тебя что-то беспокоит, Сережа?
– Наша дочь, – со вздохом ответил он. – Боюсь, ее семья рушится. Артем вляпался в серьезную передрягу. Когда он возвращается?
– Вера сказала, завтра. Судя по голосу, она очень устала. Может, возьмем внука к себе на выходные?
– Ни в коем случае! Пусть сама расхлебывает свою кашу!
– Ты так зол на нее…
– Я на себя зол, что вовремя не заметил, как дочь катится в пропасть.
Жена опустилась в кресло и поставила молоко на журнальный столик. Она была между двух огней: и дочь жалко, и с мужем ссориться нельзя. Он в последние дни сам не свой. Мечется, звонит куда-то, пропадает по полдня.