Пандора поднялась, влезла на лавку и приняла драматическую позу.
– Там, внизу, громадный плавильный котел! Вы слышите его клокотание и бульканье? Вы видите его гигантское жерло-порт, из которого человеческий груз тысячами душ выплескивается на улицы?
Она снова слезла со скамьи, не смущаясь удивленных взглядов прохожих.
– Именно это и произнес молодой русский, придуманный Израэлем. – Она скривилась. – Его несчастье заключалось в том, что «Нью-Йорк Таймс» назвала пьесу романтичной глупостью. И я тоже так считаю: в свое время я была у него работником сцены. На это меня подвигла временная нехватка денег, – вздохнула она. – И когда я об этом думаю… Мне, собственно, пришлось много путешествовать. И так было, пока я не насобирала денег на собственную танцевальную школу, – пояснила она.
– А я уж было удивилась тому, что ты смогла запомнить целый пассаж из театральной пьесы! – ответила Мария. – Все же иногда мне от тебя становится не по себе.
Три девушки стояли у скамейки, а Пандора, покатываясь от смеха, ухватилась за Ванду и Марию.
– У меня тоже есть свои слабости, если это послужит тебе утешением. Одна из них: я не умею особо щепетильно обращаться с деньгами, а это значит, что я еще не заплатила за жилье в этом месяце и теперь мне придется изрядно экономить. Поэтому я предлагаю отправиться домой и по дороге выпить еще по бокальчику белого вина за ваш счет!
Начинался июль. Мария не могла поверить, что с момента ее приезда в Нью-Йорк прошло уже три недели. Женщина так свыклась с «нью-йоркской рутиной», как она называла свой распорядок дня, словно и не жила до этого в каком-то другом месте.
После позднего завтрака они вместе с Рут чаще всего отправлялись за покупками вдвоем. Это не всегда было какое-нибудь крупное приобретение – платье или шляпа. Рут могла часами выбирать самую красивую из десяти шляпных лент. Или прикалывать по очереди шелковые цветки, чтобы в конце концов велеть продавцу упаковать бледно-серую розу из тюля. «Как можно разбазаривать столько времени на вещи, которые на самом деле не нужны?» – никак не могла взять в толк Мария и вспомнила: Рут и в молодости целую вечность проводила в банном сарае перед большим осколком зеркала. Два воротничка для блуз на смену, несколько самодельных стеклянных бус и лент для волос – только эти украшения тогда имелись у Рут. Но с каким увлечением она уже в то время применяла этот нехитрый арсенал, чтобы навести красоту! И как же часто она этим доводила Йоханну и Марию до белого каления!
Один раз в неделю до обеда Рут регулярно ходила в парикмахерскую. Она настаивала, чтобы Мария сопровождала ее и тоже делала себе прическу. Вначале Мария опасливо отказывалась, ведь дома, в Лауше, она никогда бы не подумала пойти к парикмахеру, да и не было в деревне такого. Жителям приходилось ездить в Зонненберг. Но, несмотря на протесты, Мария со временем вынуждена была признать, что всевозможные ароматические средства, которыми мыли голову в парикмахерской, оказали свое действие: ее волосы еще никогда так красиво не блестели. Их бледно-каштановый цвет теперь превратился в оттенок теплого кофе с ложечкой сливок. А потом еще эта ароматная пудра для волос, после нее весь день Марию словно сопровождало весеннее дуновение ветерка…