— Как могла я ничего не замечать?
И вдруг она бросилась на грудь Мегрэ; он дал ей выплакаться вдоволь. Когда-нибудь, конечно, она найдет новую опору, другую руку, за которую сможет ухватиться.
— Обещаю, что приду навестить вас. Берегите себя. Жизнь продолжается.
В квартире напротив Алина сидела на диване.
— Мы едем, — объявил Мегрэ. — Хотите одеться или предпочитаете, чтобы вас увезли в таком виде?
Она смотрела на него глазами человека, который много думал и принял решение.
— Я его увижу?
— Да.
— Сегодня?
— Да.
— Я смогу говорить с ним?
— Да.
— Сколько захочу?
— Сколько захотите.
— Имею я право принять душ?
— При условии, что дверь в ванную останется открытой.
Она пожала плечами. Ей было все равно, смотрят на нее или нет. Около часа она занималась своим туалетом, самым тщательным, наверное, какой ей приходилось когда-либо совершать. Она потрудилась вымыть голову и высушить феном, а потом долго колебалась, прежде чем выбрала строгий черный атласный костюм.
Все это время взгляд ее был жестким, лицо решительным.
— Жанен! Спустись и посмотри, стоит ли внизу наша машина.
— Иду, шеф!
На минуту Мегрэ и молодая женщина остались в гостиной одни. Она натягивала перчатки. Солнце потоками врывалось через оба окна, выходившие на улицу.
— Признайтесь, у вас была слабость к Манюэлю, — прошептала она.
— В известном смысле, да.
Подумав, она добавила, не глядя на него:
— И ко мне тоже, нет?
И он повторил:
— В известном смысле.
После чего он открыл дверь, а когда они вышли, запер ее и сунул ключ в карман. Спустились на лифте. За рулем черной машины сидел инспектор. Жанен, стоя на тротуаре, не знал, что ему делать.
— Иди домой и поспи.
— Вы думаете, жена и дети позволят мне это! И все-таки спасибо, шеф.
За рулем был Ваше, и комиссар тихо сказал ему несколько слов. Потом сел рядом с Алиной. Когда они проехали сотню метров, молодая женщина, смотревшая в окно, повернулась к Мегрэ:
— Куда мы едем?
Вместо того чтобы проехать в уголовную полицию самым прямым путем, они ехали по авеню Гранд-Арме, обогнули Триумфальную арку, чтобы спуститься к Елисейским полям.
Она смотрела во все глаза, понимая, что, вероятнее всего, никогда уже не увидит этого зрелища. А если когда-нибудь и увидит, то будет тогда уже очень старой женщиной.
— Вы нарочно это сделали?
Мегрэ вздохнул, ничего не ответив. Двадцать минут спустя она прошла с ним в его кабинет, где комиссар располагался с явным удовольствием.
Он машинально привел в порядок свои трубки, затем подошел к окну и наконец открыл дверь кабинета инспекторов.
— Жанвье!
— Да, шеф?
— Будь любезен, спустись в камеру предварительного заключения, приведи Барийара. Садитесь, Алина.