— А в фильме на Венере была девушка… — сказал кто-то из девчонок.
— А фильм фантастический, — ответил Умник.
Этот Борька может любой спор испортить. Он просто жутко умный. Читает все подряд, а главное, все запоминает. Про чего ни говори, он все уже заранее знает. За это его Умником и прозвали.
— А может, они по-другому устроены, не как мы, — сказал я.
— Ученые не знают, а ты знаешь!
— Я не знаю, а предполагаю.
— Ученые не предполагают, а ты предполагаешь?
— Засохни, Умник! — разозлился я. — Может, на Венере сейчас ползают около нашей ракеты сороконожки и рассуждают, есть на Земле сороконожки или нет.
— Почему сороконожки?
— Потому что там люди такие. У них по сорок ног. Это у ребят. А у девчонок по двадцать.
— Можешь, Мурашов, не выставляться, — сказала Наташка Кудрова. — Все знают, что ты девочек ненавидишь.
От этой Наташки мне просто жизни нет — все время ко мне лезет. Цепляется к каждому слову, особенно если я про девчонок говорю. «Ненавижу — не ненавижу». Да мне вообще на них наплевать. Как на столб на какой-нибудь. Если, например, столб стоит, люблю я его или ненавижу? Да мне все равно, есть он или нет, — что столб, что девчонки.
— Ненавижу? — спокойно спросил я. — Да я вас просто не замечаю! Вот это правильно будет.
— Не замечать ты их не можешь, — возразил Умник. — Они же не прозрачные, значит, ты их замечаешь.
В этот момент в класс влетел Вовка Батон и заорал:
— Директор идет! Прямо в наш класс!
Батон — не фамилия, Батоном его зовут за то, что он один раз целых два батона съел. Мать ему за что-то накостыляла, а он всю булку слопал. Говорит, ему от обиды всегда есть хочется.
Девчонки окружили Батона и стали спрашивать, какой директор — молодой или старый и какое у него лицо — доброе или злое.
— Глаза — во! — сказал Батон и показал руками круг вроде тарелки. — Руки — во! Зубы — во! Сейчас он вас всех съест!
Батон заржал, плюхнулся на парту и замер. Остальные тоже быстренько уселись и уставились на дверь.
Вошел директор. Мы встали.
— Гутен таг! — сказал директор.
Мы молчим.
— Гутен таг, — еще раз повторил директор.
— Чего? — спросил Батон.
Мы так и грохнули. А директор даже и глазом не моргнул.
— У вас ведь сейчас урок немецкого? — спросил он.
— Ага… — ответил Батон.
— Нун етцт нох айн маль: гутен таг![1]
— Гутен таг, — ответил Батон, и мы тоже забормотали по-немецки — недружно очень, будто горох на сковородку посыпался.
— Садитесь, — сказал директор, сам подошел к столу и принялся нас разглядывать.
А мы разглядывали его.
Руки у него и правда были здоровые, под пиджаком даже как будто мышцы видать. А насчет зубов Батон натрепался, зубы нормальные, только один серебряный.