— У вас же есть лодка.
— Это пока. А начнется всякое там сено, или грибы, или ягоды, или охота… Тогда лодки не увидишь.
— Да… — сказал Иван Сергеевич. — С родителями, конечно, не поспоришь.
— Почему? — возразил я. — Спорить можно. Только бесполезно.
— И это верно, — согласился Иван Сергеевич. — А жалко… Не у всех есть море. Между прочим, камышовские вас опять вызывают.
— В футбол, что ли?
— Нет. По гребле. Говорят — на километр сто метров фору дают.
— Нам?! — заорал Батон. — А мы им — банок!
Я смотрю на директора и думаю — опять он хитрит. Нам говорит про камышовских, а им, наверное, про нас сказал, что мы их вызываем.
Он видит, что я на него так смотрю, сразу сообразил.
— Нет, Мурашов, на этот раз не так. Камышовские все хоккей позабыть не могут. Я слышал, как они совещались. Насчет силы физической они не спорят — вы сильнее. Хоккей — тоже ясно. В футбол им команду не собрать. А вот по гребле они не сомневаются: сто метров фору на километр.
— Это еще неизвестно, — сказал Колька.
Директор посмотрел почему-то на меня и спросил:
— Может быть, и в самом деле неизвестно, Мурашов?
— У них — лодки, — сказал я, — а у нас — бревна, только что не тонут, а хода нет никакого.
— Это дело поправимое. Идемте.
— Куда?
— Ко мне. Есть один разговор.
Дома у директора мне понравилось, потому что там было пусто.
У нас, пока вокруг стола обойдешь, сто раз зацепишься: то за тумбочку с зеркалом, то за горку с чашками и бокалами, то за телевизор или приемник, то за стулья.
У директора были только лавка, два стула, стол, кровать — все еще, наверное, от старого хозяина осталось. Новые были только полки с книгами — во всю стену, как в библиотеке. А на других стенах висели карты и фотографии. На всех фотографиях была снята одна женщина, но по-разному: и просто так, и верхом на коне, и около вертолета, и возле костра с чашкой и ложкой в руках.
Иван Сергеевич придвинул к столу лавку и велел нам сесть.
— Так вот, насчет лодок… — сказал он. — Я-то здесь человек новый и ничем вам помочь не могу. Но есть один знакомый…
Директор замолчал и посмотрел на Батона; знал, что Батон первым рот раскроет.
— Какой знакомый? — спросил Батон.
— Вы его тоже знаете.
— А кто? — быстро спросил Батон.
Мы засмеялись: такой уж вид был у Батона, будто умрет он, если не узнает раньше всех.
— Ну, чего, чего? — уставился на нас Батон. — Опять «секрет», да?
— Сейчас он должен прийти, — сказал Иван Сергеевич.
— Ну а кто, Иван Сергеевич, ну, кто? — заныл Батон.
— Зовут его Алексей Степанович, — сказал директор.
Батон задумался.
— Не знаю такого, — сказал он.