— Все как раз наоборот, Мурашов.
И точно. Когда у нас около школы объявление висело про кружок баянистов, то ни один человек не пришел записываться. А сейчас без всякого объявления нас только и спрашивали:
— Какой там у вас еще клуб?
— Вы чего строить собираетесь?
— Правда, что вы с аквалангом будете плавать?
И всякие другие глупости. Но точно никто ничего не знал.
На эти вопросы я только рычал:
— Катамар-р-ран!
Батон хихикал, и по его виду было понятно, что он что-то знает.
Колька, как всегда, молчал.
Но все-таки мне не понятно, откуда они узнали. Могла, конечно, Наташка распустить язык, а мог и Илларион рассказать девчонкам.
Нашим девчонкам Илларион все больше нравился. Наверное у них уже очередь установилась, чтобы с ним поговорить. Одна только Наташка фыркала и говорила, что он противный. И все почему-то мне про это сообщала. А мне все равно, кто там ей нравится или не нравится. Я сказал:
— У тебя все противные, потому что ты сама вредная.
— Я вредная?! — возмутилась Наташка. — А может, мне совсем другой человек нравится!
— Вот и иди к этому человеку, — сказал я.
— А вот ты не знаешь, как его зовут.
— А мне неинтересно.
— А ты угадай.
— И не подумаю.
— Ну, на какую букву?
— На букву «ы», — сказал я.
— Дурак! — обиделась Наташка.
А я засмеялся, потому что она разозлилась, а мне хоть бы что.
Место для лагеря мы выбрали в бухточке, недалеко от дома директора. Там весь берег зарос молодыми соснами, домов не видно, а видно только море и острова.
Мы решили никому не говорить, пока не поставим палатки. Нам хотелось, чтобы ребята увидели все готовенькое и заплакали бы от зависти.
Но ведь глаза никому не закроешь. Все видели, что мы готовим колышки и носим на берег сено.
Первым сообразил Умник.
— Лагерь строите? — спросил он.
— Скоро узнаешь.
— Я и так знаю. Колья — для палаток, а сено — под палатки. Только где вы палатки возьмете?
— Раз ты все знаешь, то догадайся.
— Школа купила? Тогда почему вы одни работаете?
— Работать любим, — сказал я.
— Нет, Мураш, — ответил Умник, — это ты для себя стараешься. Не могу только понять, откуда у тебя палатка.
— Смотри, ребята, — сказал я. — Умник первый раз в жизни ошибся.
— Может, сказать ему? — предложил Илларион. — Его деньги тут тоже есть.
Я посмотрел на Иллариона жутким взглядом и показал потихоньку кулак, но было уже поздно.
— Все ясно, — усмехнулся Умник. — Это — за осушение луга.
— А ты против? — спросил я.
— Почему? В десять раз лучше, чем для тебя бутсы покупать. А почему вы остальным не сказали?
— Зато ты теперь скажешь.
— А почему я должен молчать?
— Может, ему банок дать? — спросил я.