Социальная диалектика (Попов) - страница 101
Мы рассмотрели не так уж много категорий. Но если человек знает, что такое определение, он уже очень много знает. Понятно, что определение выражается через характер. А поменяв характер, можно поменять и определение. То есть обратное движение тоже возможно. Вот Горбачев организовал изменение содержания политической системы через изменение формы, через перестройку. Надо, говорил он, перестроиться. Вы еще не перестроились? Так надо перестроиться. Перестраивались, перестраивались, перестраивались, потом поняли, что на деле перестроить означает изменить строй, осуществить перестрой как переход к другому общественно-экономическому строю. Был один строй стал иной. Вроде бы только форму меняли, а получилось, что в корне изменилось все содержание. А ведь и вообще изменения идут через форму прежде всего.
Вернемся, однако к рассмотрению определения и характера. Что мы можете и должны прежде всего сказать про рассматриваемое определение? То, что оно есть. А это значит, что оно бытие. А какое? Наличное. И не просто наличное бытие, а определенное наличное бытие или нечто. То есть что мы получили? Что определенность – это нечто. Вроде того, как сейчас говорят, ну, это нечто. Определенность – это нечто. С определенностью разобрались. Берем теперь характер. Что мы можем вначале сказать про характер? Что он есть. Значит он что?
Бытие. Какое? Определенное наличное бытие, то есть нечто. И что получилось? Два определенных наличных бытия, два нечто, и они в единстве, причем одно из них – определение, а другое – характер. Они не изолированные, как выше были нечто и иное, а будучи по разному определенными, находятся в единстве. Два нечто, одно выступает как определение а другое как характер, и они в единстве. Одна и та же определенность выступает и как определение, и как характер. То есть имеет место качественное инобытие. В единстве находятся два нечто, по отношению друг к другу качественно иные. И можно уже сделать вывод, что если раньше мы говорили, что нечто есть в себе становление, то теперь нечто уже положено как становление, моментами которого являются два нечто, составляющие качественное инобытие. Нечто теперь положено как становление, моментами которого являются два нечто. Определение переходит в характер, характер переходит в определение, одно нечто переходит в другое. Таким образом, мы теперь получили такой инструментарий, который позволяет видеть, как меняются все общественные явления, все общественные институты, как одни переходят в другие, качественно иные. И происходит это вроде бы и незаметно. Так что не следовало бы успокаивать сея тем, что у нас, дескать, построен социализм и что эта победа окончательная. Социализм может внешне незаметно перейти в качественно иной строй – капитализм. Мы видели, что в СССР этот переход произошел под громкие лозунги типа «Развернутое строительство коммунизма», «Больше социализма!» и «Вся власть Советам!». Переходный период к коммунизму и состоял в строительстве коммунизма, так что опять строить коммунизм вместо того, чтобы развивать его на собственной основе и освобождаться от следов капитализма, означает топтаться на месте. Когда социализм построен, больше его быть не может, поскольку по окончании переходного периода других укладов уже нет, и социализм не мука и не крупа, которого можно подсыпать больше или меньше, он является неполным коммунизмом и должен развиваться в полный коммунизм. Советы в СССР отвечали своему понятию как органы, формируемые через трудовые коллективы, только до 1936 года. Поэтому лозунг «Вся власть Советам!» в период горбачевско-ельцинской контрреволюционной перестройки означал ликвидацию руководящей роли партии рабочего класса и переход к буржуазному парламентаризму. Перестройка оказалась качественным изменением общественно