– Попробуйте бить сильнее, – сочувственно сказала запыхавшемуся Роберту. – Глядишь, и поможет…
Но я уже знала, что ему ничего не поможет. В последнем сете чуть поддалась, позволив выиграть один гейм, чтобы не совсем уже под ноль… Роберт заслужил жалкие аплодисменты, все же симпатии были на стороне королевы. Наконец, лорд Дадли, поклонившись, признал свое поражение.
Похлопал, затем сказал:
– Елизавета, это было великолепно! Признавайтесь, кто вас научил так играть?
Не говорить же, что Геннадий Сергеевич, главный тренер, гений и садист в одном флаконе, которому до сих пор благодарна за спортивное детство, в котором не было время на глупости, так как все уходило на учебу и теннис.
– Снизошла божественная благодать, лорд Дадли! – мило улыбаясь, ответила ему. – С королями так бывает. Могу вас научить, но взамен… – Подошла ближе к сетке, и он замер, ожидая продолжения. – После болезни у меня страх перед лошадьми. Только не смейтесь, Роберт! Вы поможете мне с верховой ездой, я же научу вас играть так, что ни у Пиккеринга, ни у кого другого не будет против вас ни единого шанса.
Растерла ноющую правую руку. Кажется, завтра утром у меня тоже не будет шансов…
– Что с вашей рукой? – встревожился Роберт. – Позвольте посмотреть! Я слышал, вы прогнали всех королевских лекарей.
– Ничего страшного, – заверила его, но он тут же принялся массировать мне мышцы. Приятно… – Роберт, вы не откажетесь поужинать со мной этим вечером?
И почему только спросила? Каким сквозняком надуло в голову эту мысль?
Единственное, кажется, довольный лорд Дадли не догадывался, что я всегда ужинала в компании верных «мужчин в черном» – Роджера и Уильяма Сесила, так что посиделок вдвоем у нас не получится.
С государственным секретарем мы столкнулись с ним в галерее, где меня приветствовали восторженным визгом фрейлины. Остальные придворные толпились позади, до меня долетали поздравления с выигранным матчем. Один лишь Уильям окинул меня мрачным взглядом и пробурчал:
– Замуж вам надо, ваше величество!..
Я промолчала. Может, и надо! Пусть в этом мире мне всего лишь двадцать пять, но я, кажется, прижилась и даже умудрилась не свихнуться. Так почему бы и не выйти?
Оставалось только придумать за кого.