и Самчинского
111[220] туманов
112[221]. Но это не помогло. В том же году [обе стороны] договорились поставить консула в Бухаре
113[222]. Одним словом, в 1303 г. х. [1885 г.] милосердный господин эмир Саййид Музаффар-хан в чарбаге Ширбудун заболел, через несколько дней он сильно ослабел и поэтому его привезли в Бухару. 6 сафара, в год курицы на 61 году жизни [эмир Музаффар] в высочайшем Арке скончался, «все мы возвратимся к Аллаху»
114[223]. Господин принц, /
85а/ наследник престола, с получением сообщения [о смерти отца] немедля выехал из вилайата и стал обладателем короны царства. Тело его светлости милосердного [эмира] многочисленные люди и слуги подняли и с глубокой печалью у [Мечети Ляби] — хауза читали заупокойную молитву. [Тело] понесли на [кладбище] его светлости Имла
115[224], «Да будет ему милость Аллаха», и положили рядом с благословенным прахом отца и достопочтенных предков его в построенной гробнице, да будет ему милость Аллаха! /75/
Рассказ
Однажды, как мне помнится, я выехал в Ташкент вместе со своим слугою. Мы доехали до Джиззака 14 февраля, Оттуда до берегов Сырдарьи [ок. 115 км.] по совершенно пустынной безводной местности. На трех привалах государь, шахиншах Турана Абдулла-хан 116[225], построил для проезжающих по этой пустыне три сардоба 117[226], куда собиралась вода от снега и дождей. Эти три сардоба и теперь стоят в том же своем положении. Вследствие безводья внутри двух сардоба, находящихся в местностях Уч-Йагач 118[227] и Сардоба-и Мирза 119[228], были вырыты колодцы. Поблизости каждой сардобы находится русская почтовая станция. На каждой станции живут 5-6 человек ямщиков из казахов и каракалпаков вместе со своим старшиной из русских. Люди, следующие в русских почтовых арбах, получают на каждой станции свежих перевозочных лошадей /85б/ и один [из ямщиков] отвозит их до следующей станции.
Короче говоря, я со своим слугою сели на лошадей и, выехав из Джиззаха, доехали до сардобы, находящейся в местности Уч-Йагач и отстоящей от Джиззаха на три фарсанга дальше. Там мы отдохнули с час и потом опять поехали по пустыне. В пути спутником нашим стал один верховой. Под вечер мы доехали до Сардоба-и Мирза, до нее от Уч-Йагач — четыре фарсаха пути. Мы остановились здесь и расположились у стены сардобы, привязали лошадей к прибитым кольцам. Затем дали тому приставшему к нам попутчику большой чайджуш 120[229], чтобы он принес в нем воды из колодца в сардобе. Мой слуга занялся сбором дров. Мы намеревались вскипятить воду и выпить чаю, а ночь провести здесь и на следующее утро отправиться дальше. Наш деревенщина [попутчик] вошел в сардобу за водою, через /76/ некоторое время вернулся с пустым чайджушом и сказал: «Я по незнанию отвязал веревку с бадьей от кольца на поперечном валике и спустил бадью на руках в колодец. Она наполнилась водою и я стал ее вытаскивать, но она у меня выскользнула [из рук] и упала в колодец». От таких слов этого глупца я сильно разволновался. Не дай бог, если эти люди, живущие на почтовой станции, подойдут к сардобе и узнают, что бадья исчезла, ведь эти безбожные ямщики начнут нас терзать и на наши крики о помощи никто не придет. Прежде, чем ямщики узнают об этом /