* * *
Это произошло весной прошлого года.
Возвращались из кино пешком. Алена держала обычную дистанцию метр от него и поминутно оглядывалась, а трамвай все не шел. Поравнялись с остановкой, накопившей порядочно вечернего народу. Все стояли вразброд, каждый сам по себе, и лишь группа молодняка держалась плотной кучкой, визжа, хохоча и кочевряжась. Именно к ней и направилась Алена справиться о времени. Это один из ее нелепейших приколов — спрашивать время у любого, кроме идущего рядом Алексея, хотя ей ли не знать, что он не снимает свою «Амфибию» с руки ни в постели — сколько раз ведь ворчала, что царапаются, — ни в ванной.
Более того, как раз незадолго перед этим он специально презентовал ей часики-кулон, которых больше не увидел. Лишь недавно она проговорилась, что они ей ужасно не понравились «из-за пошлой формы сердечком» и она в тот же день отдала их сестре…
«Будьте любезны, который час?» — светским тоном обратилась она к патлатому длинному балбесу, топтавшемуся с краю сходки. Парень от неожиданности замер, обернулся, улюлюкнул и с ходу схватил ее за маленькие девчоночьи груди. В сумерках он, конечно, принял ее за ровесницу. Алена пикнуть не успела, как вся компания окружила ее. В ярости на нее (с них-то что взять?) Алексей с разбега вломил ногой в бананный тощий зад. Длинный, хрюкнув, влетел внутрь кодлы, которая мгновенно распалась, как орех под молотком, и в середине обнаружилось ядрышко: слегка помятая, но вполне невредимая Аленка.
«Что это он, обознался что ли? — громко недоумевала она, отряхиваясь. — Это ты ему так ловко наподдал? Не может быть! Как Великолепный у Бельмондо. Он так смешно летел, чуть меня не сшиб…» Она гордо прошествовала мимо оцепенелой шантрапы, рассуждая, ждать трамвая или идти пешком и дальше. «Да, он так и не сказал мне, сколько времени. Нет, пойдем лучше, подумаешь, одна остановка!..»
Разумнее, конечно, было подождать, потому что идти нужно было через Похвалинский съезд, место нежилое и совершенно безлюдное, а шпана, стоявшая вокруг, быстро приходила в себя, и, слушая ее лепет, в свою очередь, изумлялась, как это их угораздило спасовать перед «фрайерским», гнусным, явно ничем не подкрепленным налетом.
Алене объяснять что-либо «себе дороже», длинный щерился метрах в трех от них, растравливая себя, и другие зашевелились, ожидали. Не давая им опомниться, Алексей подошел к нему, судя по всему их вожаку, лидеру или как его там, и, глядя в его мгновенно осоловевшие глаза, жестко замахнулся ребром ладони, целясь в переносицу. «Замри, шкет!» — имитируя бешенство, сквозь зубы прошипел он прыщавому с подтянутой посередине, с намеком на заячью, верхней губой — таким предстал перед ним юнец вплотную… Из-за этой-то губы, скорее всего, Алексей и не ударил. А может быть, рассчитывал заморозить инцидент, спустить на тормозах…