Он лениво засунул руки в карманы, продолжая пристально смотреть на Зуки.
– Ты можешь выйти из этой комнаты, но как ты покинешь дом?
Она уперлась спиной в дверь кабинета и замерла.
– Неужели ты будешь держать меня здесь против моей воли?
– Это полностью зависит от тебя. Ты либо выходишь отсюда и совершаешь трехчасовой перелет в Гавану самостоятельно, либо мы заканчиваем этот разговор.
Она покачала головой, понимая, что все не так просто. Тревожное подозрение усиливалось с каждой секундой.
– Я полечу самостоятельно, – сказала она.
Ей необходимо выйти отсюда. Поездка обратно будет дорогостоящей, но она пока не будет думать о последствиях.
Нащупав у себя за спиной дверную ручку, Зуки повернула ее и почувствовала облегчение. Как только она уйдет, она, вероятно, больше не увидит Рамона.
Открыв дверь, она произнесла:
– До свидания, Рамон!
– Ты торопишься в больницу к матери или в донорское агентство? – спросил он почти безразличным тоном.
Зуки повернулась к нему лицом так быстро, что чуть не упала. Он так небрежно прислонялся к дверному проему, скрестив ноги в лодыжках, что она подумала, будто ослышалась.
– Что ты сказал?
Он молчал, смотря на нее проницательными зелеными глазами.
– Разве ты не слышала меня? Я предпочитаю разговаривать подальше от своего персонала, потому что ты говоришь слишком громко.
Она покачала головой, растерявшись:
– Кто дал тебе право влезать в мою личную жизнь?
– По-моему, ты до конца не понимаешь, что происходит, Зуки. – Он отошел от двери и положил руки на бедра, выглядя почти угрожающе. – Я предлагаю поговорить без эмоций.
– Значит, билет, отель, приезд сюда для встречи с твоими адвокатами – это все было задумано, да?
– Да, – подтвердил он, не выглядя раскаявшимся. – О, и я забыл упомянуть, что твои вещи перевезли сюда из отеля, пока мы были на панихиде.
До нее дошел смысл происходящего. Она может попытаться уйти, но она не уйдет далеко. На свинцовых ногах она вернулась в кабинет. Звук закрываемой двери кабинета показался ей лязгом захлопывающихся тюремных ворот.
Она вцепилась пальцами в сумочку, чтобы не дрожать.
– Я могу заявить на тебя в полицию. Ты это понимаешь?
Он насмешливо поднял бровь:
– За то, что я просто разговариваю с гостем после панихиды по моему брату?
– Это не смешно, и ты это знаешь, – взволнованно ответила она.
Все следы глумления исчезли с его лица, он посуровел.
– С этим я согласен, – отрезал он и беспокойно пригладил волосы. – Ты не задумываешься о том, что, если бы меня не было, все сложилось бы иначе?
Зуки не хотела признавать, что эта мысль приходила ей в голову, когда врачи впервые назвали ей диагноз. Но те первые мучительные недели она продолжала надеяться. Потом она узнала из таблоидов о том, что помолвка Рамона и Светланы не расторгнута, и образумилась. Она поняла, что не может доверять Рамону.