– Частично. – Голос дрожит. Новый шаг. – Но не только.
– В смысле?
Она закатила глаза. Джордан преуспел. Ее мысли витали где-то далеко от пугающего спуска.
– Самое важное мы друг другу сказали. Ты знал о том, что у меня не было настоящих родителей, и я выросла, кочуя из одной приемной семьи в другую. Я знала, что твоя мама умерла от рака.
– Этого нам показалось достаточно знать друг о друге.
Осознав, что с самого начала их отношения сложились не идеально, изъяны стали ему очевидны еще отчетливее. Да, они знали самое важное: ее отец погиб незадолго до ее рождения, матери не стало немногим позже, но никогда не задавался вопросом, каково ей было. В свою очередь, Мила не подозревала о том, через что ему пришлось пройти после смерти матери.
Внезапно Мила взбунтовалась.
– Это тебе было достаточно. Я хотела знать о тебе все. О твоем отце, матери, о том, как прошло твое детство. Словом, было интересно все, что касалось тебя, – горячо выговаривала она. – Но ты не желал делиться и крупицами информации.
Она судорожно втянула воздух. Джордан понял, что это не имеет отношения к затруднительному спуску.
– Я не хотела давить на тебя.
Он нахмурился:
– Ты не задавала мне вопросов.
– Я не хотела вынуждать тебя говорить.
– Почему?
Взглянув на него, она часто заморгала:
– Потому что не хотела рассказывать тебе о себе.
Пожалуй, это был самый странный разговор, который они могли поддерживать, пока Мила боролась со своим страхом, но Джордан был слишком увлечен.
– Что именно ты не хотела мне говорить?
Мила порывалась было отнять руку, но передумала, не в силах противостоять страху в одиночку. Или же потому, что, решив поддерживать дружескую ноту, не желала навредить их отношениям. Тем не менее она так ничего не ответила.
– Почему ты смутилась, когда сказала, что ходила в эту школу? – Ему было важно понять ее.
– Вовсе нет. – Она ответила торопливо. Слишком торопливо.
– Мила! – Прозвучало как мольба.
Собравшись с силами, она выпалила:
– Я не хотела, чтобы ты знал о моем никудышном детстве, ведь у тебя все было иначе.
– Ты стеснялась? – недоверчиво уточнил он и почувствовал, как краснеет сам. Неужели сказал или сделал что-то, что заставило ее устыдиться собственной жизни? Неужели Мила действительно считала, что он жил как в сказке?
– Да, – процедила она сквозь зубы. – У тебя были прекрасный дом, где тебя ждали, и любящий отец. У меня же не было ничего.
– И ты этого стеснялась?
– Да, потому что… Потому… – Мила крепко стояла обеими ногами на земле, но не понимала этого. – Потому что это означало бы, что я тебя не стою.