– Нет, никто не сказал… – бесчувственными губами пролепетала Таня. – Я ж в Озерках больше не была.
– И мать Сережина не сказала? Хотя да – не до тебя ей было. Еще и бабушка Серегина в Озерках померла… А у матери и родственников никаких больше нет, помощи ждать неоткуда. Говорят, ей несладко пришлось тогда – один на один с горем. И с калекой-сыном, за которым надо ухаживать. А на все ж деньги нужны, сама понимаешь! Нынче любое лечение в копеечку выливается, а если больной лежачий – тем более. Дом в Озерках продала, конечно, но много ли с той развалюхи выручишь? Но вроде поставила-таки Серегу на ноги, я краем уха слышала. Вроде ей помогли, нашлись добрые люди…
– А где сейчас живет Сергей? В Озерках?
– Да нет, что ты. Где ему там жить? Здесь где-то, в городе.
– То есть… Вот в этом самом городе?!
– Ну да…
– А где? Адрес знаешь?
– Да откуда, Тань… – пожала сдобными плечами Настя. – Мне и без надобности его адрес. Тебе лучше знать, где его мать живет.
– Нет, я не знаю, – призналась Таня. – Я у нее никогда не была. Не успела… Мы с ней только в Озерках виделись.
– Ну, не знаю, чем тебе даже и помочь. Да ты чего так разволновалась-то, господи! Гляди, побледнела как! Столько лет прошло, а ты так близко к сердцу приняла… Ты что, Серегу так сильно любила, да? Но вроде мы совсем соплюхами тогда были. Да, странно как-то… Не понимаю…
– Да я и сама себя не понимаю, Насть… – проговорила Таня. – Вдруг накатило чего-то, и впрямь нехорошо стало…
– У меня водичка с собой есть, будешь?
– Да… Давай…
Настя полезла пухлыми суетливыми руками в сумку, достала бутылку воды, сунула Татьяне в руки. Со стороны проезжей части донесся требовательный автомобильный гудок, и Настя обернулась на него торопливо:
– Ой, Тань, это за мной! Мой приехал! Ну, я побежала, да? Рада была увидеть… Да ты пей водичку-то, пей! Я тебе ее оставлю! А лучше всего поди-ка, сядь на скамеечку, посиди. Надо же, а я думала, ты знаешь. Поди, и не надо было говорить-то… Ну все, Тань, я побежала! Пока! Может, еще свидимся как-нибудь!
Настя неуклюже заторопилась к призывающему ее мужу, на ходу обернулась, махнула рукой. Таня тоже вяло махнула, потом поискала глазами скамью – и впрямь надо было сесть. Чтобы не грохнуться в обморок. Чтобы как-то принять и переварить неожиданную информацию. Ага, вон там, в тенечке, под кустом сирени, есть свободная скамья…
Села, нацепила темные очки, будто спряталась от посторонних глаз. Будто они, посторонние, могли разглядеть ее смятение. Или увидеть, как она снова ныряет в прошлое, практически поневоле, и слышит голос Сергея, обращенный к ней с ласковой надеждой: