— Кто такой гентеро?
Я не хотела демонстрировать дар, но слабость снизила контроль. Однако этот человек не обиделся на то, что я залезла ему в голову. Он поправил одеяло, прикрыв ноги, а затем уселся рядом, с интересом меня изучая.
— Гентеро — это животное с Лонги, сейчас, к сожалению, находящееся на грани вымирания. И все из-за слишком красивой шкурки. Значит, вы легко читаете чужие мысли?
— Простите, — смутилась. — Я не собиралась. Просто вы очень громко думаете. И к тому же ясно. Редко удается так четко схватить чужие мысли и образы.
Мужчина рассмеялся.
— Тогда мне стоит быть осторожнее рядом с тобой. А то будет неловко, если такая милая девушка узнает все те глупости, что творятся у меня на уме.
— Меня сложно удивить. Но не беспокойтесь, как только я немного приду в себя, мне удастся экранироваться.
— Беспокоишься обо мне? — немного удивился собеседник.
— Скорее, о себе. Не так уж приятно быть в курсе того, что обо мне думают другие.
— Охотно верю, — сочувственно покивал лонгиец. Его национальность было легко определить по мягкости и певучести речи. Как у Карима или Дейго. А вот Юрий говорил жестче и более экспрессивно, чем они. Интересно, какой язык был ему родным?
— Хочу пить, — жалобно произнесла я. Горло пекло, отчего собственный голос неприятно царапал ухо.
Протянув пластиковый стакан с трубочкой, парень позволил мне смочить губы.
— Есть тебе пока рано, — мягко сказал он. — Меня зовут Сафар Дали, но все на корабле кличат меня просто доком. Ты сильно нас перепугала, Эрика, а меня больше всех. Когда тебя принесли на «Грифон», думал, что ты уже не выкарабкаешься. Удивительно, что мой план с комой сработал. Скажи, почему ты не предупредила тех, кто снимал с тебя ошейник, что он начинен ядом? Хотела умереть?
Теперь лонгиец злился на меня, и я против воли почувствовала себя виноватой.
— Мне закрыли рот, — растерянно ответила, — а так бы я их предупредила. Честно-честно.
То, что в мой ошейник встроена ловушка, срабатывающая при попытке его снять или при удалении от поместья, я знала. Хозяин скорее обрек бы меня на мучительную смерть от яда, чем позволил попасть в чужие руки с его тайнами, и он не делал из этого секрета.
— Ты что, умеешь подчинять голосом?
Я помотала головой.
— Видимо, решили перестраховаться. — Сафар недоуменно почесал кончик длинного кривого носа. — Послушай, я могу тебя развязать, если ты обещаешь вести себя хорошо. Договорились?
Заверив, что буду паинькой, я наконец получила ограниченную свободу. Док сказал, что ходить я смогу только через несколько дней — яд не самым благотворным образом повлиял на мышцы.