Потомственный аристократ, прирожденный философ и книжник, барон не гнушался заниматься торговлей. Тем дворянам, кто при упоминании о ней брезгливо морщил нос, Хинтас напоминал, что именно купцы стали основой нынешней аристократии, когда их возвысил король Старвас Великий, сам бывший торговец. Если кто-то и хотел возразить барону, то решались на это немногие. Деньги позволили дому эс-Бир, некогда влачившему жалкое существование, занять многие места в городском совете, скупить обширные территории за пределами Тамин-Арвана и даже конкурировать с Чейлебом эс-Настом, не боясь мести завистливого графа.
Лаана часто думала, что же подвигло такого человека, как Хинтас, начать подготовку восстания рабов. Честолюбие? Жадность? Желание пригрести к рукам больше власти после того, как ослабнет граф, который уже почти затмил в Тамин-Арване молодого и неопытного короля Эгдара Третьего, недавно взошедшего на трон и потому совсем неизвестного в графстве? Вроде бы барон казался вполне довольным своим местом и величиной состояния. Намерение помочь рабам, облегчить их участь он объяснял тем, что устал от несправедливости. Так, во всяком случае, Хинтас говорил Лаане, когда заметил ее жалость к закованным в волшебные ошейники людям.
Но ей хотелось верить, что в глубине баронского стремления лежит что-то личное. Потому что если этого личного не было, то становилось слишком легко отказаться от борьбы, которая пока не принесла ничего, кроме треволнений, а в случае провала грозила пытками и казнью. Лаана, во всяком случае, уже много раз пожалела о том, что когда-то поддалась на уговоры Хинтаса. Ей все время казалось, что другие люди смотрят на нее и видят, что она ввязалась в заговор, который должен подточить положение многих аристократов, но при этом дать рабам больше прав.
Она едва выдержала долгие приветствия и вежливые расшаркивания, которые были необходимы при свидетелях. Когда Хинтас предложил пройти в его кабинет, Лаана согласилась с такой радостью, что готова была косо посмотреть на саму себя. К счастью, посетители лавки были слишком увлечены книгами, чтобы прислушиваться к чужим беседам.
Таша и Ксалтэра Лаана оставила снаружи - якобы для того, чтобы их с торговым компаньоном никто не потревожил. Рабам лучше не знать, что происходит за толстой дверью. Когда та закрылась, Лаана стерла с лица сладкую улыбочку.
Можно сбрасывать маски.
- Ты долго, - с тревогой произнес Хинтас. - Я уже начал бояться, что что-то случилось.
- Я сама боялась, - скривив губы, ответила Лаана. - Этот Урдов сын, Глас Города, однажды доиграется до того, что своими выходками выдаст нас с потрохами.