– И что дальше, Саня? – спросила Лидия.
Черноудин снова побледнел. Он не сразу смог оторваться от своих мыслей, с минуту сидел молча, затем промычал что-то невнятное.
– Да я, это… ну… в общем, что-то задумался, – наконец, он взял себя в руки.
– Пампушечки свои вспомнил с котлетами? – язвительно произнёс Вениамин.
– А ты, вроде, о них не думаешь! – покачал головой Черноудин. – Сам, небось, спишь и видишь, как мамка пельмешками тебя потчует.
– Ой, Санёк, – ответил Веня, – что верно, то верно, и говорить нечего. Да ты посмотри на нас на всех, кто же тут о пельмешках не мечтает?
– Я смотрю, – усмехнулся Василий, – у нас наступила та стадия одичания, когда о чём не заговори, всё закончится разговором о жратве.
Неожиданно Иван вскочил со своего места и шикнул:
– Тихо! Слышите?
– Это вертолёт! – шёпотом произнёс Василий.
– Точно! – согласилась Лидия.
– Где-то вдали, – сказал Иван и добавил: – Уходит! Наверное, завтра над нами пролетит.
– Почему завтра? – захныкала Ирина.
– На небо посмотри, – сказал Иван. – А то уставилась в огонь и не замечаешь ничего вокруг. Стемнело уже, завтра с утра, думаю, приблизятся к нам. Они же должны полностью прочесать воздушное пространство. Завтра рано утром разжигаем костёр посредине поляны, и дымим как паровоз.
– Как авианосец «Адмирал Кузнецов», – язвительно произнёс Вениамин.
– Нет, – улыбнулся Иван, – «Кузнецова» не потянем. Такой костёрчик нам не разжечь. Но всё равно нужно постараться.
«Неужели завтра нас спасут? Господи, помоги нам! Ты же добрый. Уже невмоготу всё это терпеть. Вот видишь, Александр, а Светка как тебя умоляла, отпустить её. Ты проявил доброту? Устроил целую экзекуцию. Что случилось на следующий день. Серёга приволок фотографию, на которой моя Светка обнималась с каким-то уродом, а тот ещё и, обнимая девушку, руку ей на грудь положил. Я позвонил Светке, подавляя в себе трясучку от гнева, и радостно сообщил, что у меня сегодня праздник. Она пыталась выяснить, что за праздник, но я ответил, что приедет и сама всё узнает. Как обычно, Светлана предупредила, что сможет побыть у меня до девятнадцати часов, а потом поедет в общежитие заниматься. Ага, «заниматься». К любовнику поскачет, небось. Ну, ладно, ждём-пождём, дорогая.
Я никак не мог смириться с такой обидой. Хотелось отомстить. Я жаждал справедливости, я хотел, чтобы эта бездушная стерва страдала. Со временем я понял, что месть – это следствие обиды. Вот возьмём мой случай: меня обидела девушка, трудно представить, как мне было в тот момент больно. Я придумывал самые невероятные варианты расправы, но всё, что приходило мне на ум, казалось слабым водевилем. Я даже не мог представить, что моя боль уже не утихнет никогда. А после всего того, что произошло дальше, я и вовсе понял, что не буду в этой жизни уже счастлив. Когда-то я корил себя за грибника, но там мы дали друг другу клятву, и я обязан был её нести в себе.