– Каковы шансы?
– Доволен собой, да? – смеется она.
– Видишь? Я весь день был прав. Нам суждено было встретиться. Если бы мы не встретились раньше, то, возможно, встретились бы сейчас.
Мою логику легко опровергнуть, но она не пытается. Вместо этого вкладывает свою руку в мою и улыбается. Кто знает, может, мне еще удастся обратить ее в свою веру.
Сейчас же мой план заключается в том, чтобы забраться на крышу и побыть там с ней наедине. Мы регистрируемся на охране, оставив пометку, что идем на собеседование. Охранник показывает нам, как пройти к холлу, и мы заходим в лифт. Он останавливается почти на каждом этаже. Люди в костюмах заходят и выходят, громко обсуждая Очень Важные Вопросы. Несмотря на то что сегодня сказала Наташа, я никогда не смогу работать в подобном здании. Наконец мы добираемся до верхнего этажа, находим лестницу, поднимаемся на один пролет и упираемся в серую дверь с табличкой: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».
Я отказываюсь в это верить. Крыша явно прямо за этой дверью. Я поворачиваю ручку, надеясь на чудо. Заперто. Я прижимаюсь лбом к табличке.
– Сезам, откройся, – говорю двери.
И, словно по волшебству, она открывается.
– Что за черт? – Я чуть не падаю, по инерции заваливаюсь вперед, натыкаясь на того самого охранника, из лобби. В отличие от нас, он, должно быть, сел в экспресс-лифт.
– Вам, ребятишки, сюда нельзя, – бурчит он. От него пахнет сигаретным дымом.
Я тяну Наташу за собой, в дверной проем.
– Мы просто хотели посмотреть на город, – говорю я самым своим уважительным тоном с едва уловимым оттенком мольбы, но без намека на нытье.
Охранник скептично поднимает брови, собираясь что-то сказать, но заходится в приступе кашля, сгибается пополам и колотит себя в грудь кулаком.
– Вы в порядке? – спрашивает Наташа, положив руку ему на плечо. Теперь он стоит, лишь слегка согнувшись, упершись руками в бедра.
– Этот кашель, – произносит он, продолжая откашливаться.
– Ну, вам нельзя курить, – говорит она ему.
Он выпрямляется и протирает глаза:
– Вы говорите как моя жена.
– Она права, – тут же отвечает Наташа и глазом не моргнув.
Я пытаюсь внушить ей взглядом, что не стоит спорить со старым охранником, у которого проблемы с легкими, иначе он не разрешит нам уединиться на крыше. Но даже если она правильно интерпретировала выражение моего лица, то откровенно его проигнорировала.
– Я раньше работала медсестрой-добровольцем в легочном отделении. Это нехороший кашель.
Мы оба таращимся на нее. Я – потому что представляю ее сначала в полосатом наряде медсестры-добровольца, а потом без этого наряда. Уверен, теперь это станет моей ночной фантазией. Я не знаю, почему на нее пялится охранник. Надеюсь, не по той же причине.