Они вошли в другую палату. На койке возле самой двери лежал белоголовый мальчик, постарше Вовы. Глаза его были открыты, он не спал.
— Полюбуйся на умника, — сказала Анфиса Петровна скрипучим голосом. — Стояла на рельсах вагонетка с инструментами. Так он надумал ее рукой толкать. Другой игрушки не нашел. Дотолкался, пока руку покалечил.
Мальчик молча покосился на свою правую руку, толстую от бинтов и гипсовой повязки.
— Ну? — спросила Анфиса Петровна. — Как же теперь будет с вагонеткой?
— Придется толкать ногой, — сказал мальчик уныло.
Тоня фыркнула, но поймала грозный взгляд Анфисы Петровны и сделала постное лицо.
Они шли из палаты в палату; одни больные спали, другие встречали их стоном, жалобами… Анфиса Петровна знала каждого, кто лежал здесь, знала не только, чем человек болен, но и где он работает, какая у него семья, кто придет его завтра навещать. Сильные, жилистые ее руки были ухватистыми, словно грабли.
Неожиданно Анфиса Петровна повернулась к Тоне и сказала:
— Теперь ступай в седьмую. Как раз срок. — Прочтя на Тонином лице смятение, она добавила строго: — Не боись! Бояться тут нечего. Но глаз с ей не спускай, поняла? А я, как управлюсь, зайду к тебе.
И Тоня вошла в седьмую палату.
Это была маленькая комната, где стояла одна-единственная кровать. На ней лежала очень румяная крупная девочка с кудрявыми волосами. Тоня увидела длинные загорелые руки девочки, под больничной рубахой угадывались широкие плечи спортсменки. Девочка спала. Тоня села на табурет у кровати.
И тотчас же перед ней замелькали картины всего, что она сегодня видела. Какой долгой будет эта ночь, какой долгой!.. Она сидела не шевелясь, уставившись на потолок с изогнутой, точно молния, трещиной на штукатурке, и все думала, думала…
И вдруг она увидела, что девочка совсем не спит.
Не спит и смотрит прямо ей в лицо. Глаза у девочки были темные, блестящие и неподвижные.
— Может быть, ты хочешь пить? — спросила Тоня робко.
— Нет. — Голос девочки звучал низко и хрипло. — Сейчас ночь?
— Да.
— А что это шумит за окном? Дождь?
Тоня прислушалась.
— Нет, ничего не шумит, — сказала она. — Я только недавно была во дворе. Небо чистое, звезды видно.
— Звезды… — медленно повторила девочка. — А мне все кажется, что идет дождь. Что же тогда шумит? Или это море шумит? — Она замолчала. — Утром была такая теплая вода в море, — сказала она. — И очень тихо было. Я далеко заплыла. Я знаешь где купаюсь? На Пересыпи. Ты ходишь купаться на Пересыпь?
— Нет, я на Большой Фонтан езжу. Мне туда ближе.
— А я на Пересыпи купалась. И вот вышла из воды и вижу: на берегу женщина вареную пшенку продает. Ну кукурузу. А я ее люблю, просто ужасно люблю. И вот я купила одну штуку и пошла домой. Шла по улице и ела горячую кукурузу. Это я хорошо помню. — Она опять замолчала. — Дай мне чаю, пожалуйста, — сказала она, уставившись на Тоню своими огромными блестящими глазами. — Дай мне, пожалуйста, чаю, если можно.