Я очень люблю маму с папой. Они такие заботливые. Даже, пожалуй, иногда слишком заботливые. Я знаю, что теперь меня ждет: каждое утро – свежеиспеченное печенье, походы по любимым магазинам и отчаянные попытки сделать меня счастливой. Спасибо Эллиоту, что приехал за мной в Париж: благодаря ему первая ночь после возвращения будет не такой душераздирающей. Если бы я сразу поехала домой, то просто задохнулась бы под грузом родительского внимания. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы быть любимым, – мама с папой просто хотят, чтобы я была счастлива, – но порой ношу этой любви довольно трудно вынести.
Единственная ноша, которую я сейчас готова на себя взвалить – это мое пуховое одеяло. Хочется завернуться в него (плевать, что в разгар лета моя мансарда больше смахивает на сауну) и схорониться от всего мира. Хочется утонуть в глубокой жалости к себе. Хочется слопать кучу мороженого – весом с меня, не меньше (исключительно в качестве противовеса жаркой спальне) и окончательно исчезнуть из жизни.
Вздыхаю. Торопливо отправляю ответ, пока мы не заехали в туннель (о котором я – НЕТ, не думаю) и меня не отрезало от сотовой связи.
Спасибо, мам. Тоже жду не дождусь, когда увижу вас с папой. Не надо никакой рождественской кутерьмы, но фермерский пирог мне бы не помешал. xxx
Не хочется портить любимое время года печалью. Родители знают, что я обожаю Рождество. Но сейчас мысли о нем связаны у меня только с воспоминаниями о Ное и о том, как мы с Беллой украшали елку. Пролистываю сообщения в телефоне, и палец замирает над перепиской с Ноем. Какая-то часть меня отчаянно хочет перечитать ее и заново пережить все, что было между нами. Все вот эти «Люблю тебя», и «Навсегда», и «Переломные моменты».
Но я этого не делаю. Когда я выйду из вагона через несколько часов, это должно стать началом чего-то нового, а не концом старого.
Ной сейчас будет собирать вещи и готовиться к переезду в Норвегию, а потом поедет на гастроли по всему миру. Наши жизни уже совершенно разные. С ним-то все будет как и прежде, а вот меня уже достал один и тот же вопрос.
Что я теперь буду делать?
Если новости касаются Ноя Флинна, они распространяются очень быстро. Едва поезд вползает под своды вокзала и телефон наконец-то снова подключается к сети, меня засыпают сообщениями и предупреждениями.
– Ух ты, Пенни, ты это видела?
Эллиот протягивает мне свой телефон. На экране – сайт популярного журнала с заголовком во всю страницу: НОЙ ФЛИНН СВОБОДЕН. ДЕВУШКИ, В ОЧЕРЕДЬ! РАЗЫГРЫВАЕТСЯ ВАШ ЛЮБИМЫЙ БРУКЛИНСКИЙ ПАРЕНЬ.