Хватаю Левушку левой, протезной клешней за локоть, тяну на выход. Дернулся, оглянулся сердито, видно, что-то в глазах прочел — поплелся.
Ох, и врезал же я ему правду-матку! Не стесняясь в выражениях, и про зрелость научных суждений, и про сохранность артефактов, и про секретность саперного состава, и про изучение неизвестного похоронного обряда, и просто про человеческие честь, скромность и достоинство — а напоследок напугал, мол, артефакты не описаны, учет не произведен, вдруг кто-то что-то из плиты выковыряет, просто на память — что тогда будет с научной истиной и целостной картиной восприятия прошлого?
Ох, как он краснел и бледнел! Ох, как он вскинулся, когда про «выковыряет» услышал! А потом вдруг призадумался, голову опустил, за подбородок, рыжим пушком курящийся, схватился, да так, согнувшись, на месте крутанулся и к собой сотворенным плитам раскопа не хуже, чем тарпан от погони рванул.
Тут и я рукой махнул. Покрутил головой, поискал глазами — смотрю, Светлана так за столом и сидит, пригорюнившись. Вот тут меня в первый раз и пробило. Махнул ей рукой, попросил для Михалыча ужин взять, разогреть, в термоса сложить и под плиты ему отнести.
Аж засветилась вся изнутри, быстро и плавно — потекла, а не пошла, за тарелку Левушкину, и уже на кухне слышу командует, раздвижные столик и стульчик ей Антошка достает, протирает, тащить будет. Тут и я довоенный мультик вспомнил, мол, ага! «Это ж-ж-ж неспроста!»
Смотрю — а на кухне почти никого, два повара, одна подавальщица и одна судомойка. А за столами капитан и его саперы. И грязной посуды больше чем на 200 рыл. Нет, так дела не будет. Иди-ка ты сюда, товарищ капитан-залетчик! Про твою подписку о неразглашении и о возмещении цены растрыньканного имущества у нас разговор еще будет долгий, и не с глазу на глаз, а в присутствии секретчиков и дознавателей из твоей части, но по твоему раздолбайству спровоцирован бардак? Вот ты его устранять и будешь!
— Ну что, солдатики, поели, родимые? Вкуснее, чем сухпай? Ма-а-а-ло? Ништо, такой оглобле, как ты, хоть в «градину» размером бутерброд намажь, в длину как раз поместится, но в ширину болтаться будет! Вечерним сухпаем потом догонитесь. А сейчас трое, ты, ты и ты, в помощь подавальщице, всю посуду со столов собрать и на мойку, и не забывайте сортировать, тарелки отдельно, кружки отдельно, ложки отдельно. Четверо — ты, ты, ты и вот ты — столы и лавки протереть, лавки подровнять, потом еще раз отдельно насухо вытереть. Пятеро, самых сильных, ты, ты, ты, ты и… хорошо, и ты — самая тяжелая работа, посуду мыть, но сначала отходы в ведра, судомойка покажет, потом в ручье песочком до блеска, потом вон в том ведре горячей водой с посудомоем, потом опять в ручье сполоснуть и окончательно вон в баке кипяток — ошпарил, сполоснул и на сушку.