— И правда, очнулся, герой, — папа. “Герой” прозвучало с явным сарказмом, но тон был как всегда добродушным.
— Данечка, мы так с папой волновались. Так волновались… так… — мама, судя по изменившемуся тембру, пустила слезу. — Это все ничего, главное, что ты жив.
— Пациенту нельзя волноваться. Попрошу Вас покинуть палату, — красивый женский голос наверняка принадлежал медсестре.
— Но… — воспротивилась мать.
— Никаких “но”! Отдых и только отдых. Покиньте помещение, — спокойно и уверенно заявила медработница.
— Пойдем, дорогая. Ему действительно стоит отдохнуть. После всего случившегося… <неразборчиво>… не сможет ходить, — последние слова я услышал абсолютно отчетливо.
“Это что ж получается? — в смятении подумал я. — Я… Я теперь инвалид? Но как это могло случиться? Может, они говорили не обо мне? Да… Может, папа решил отвлечь маму. В конце концов, как пули могли повредить костный мозг? Ага. Верно. К тому же, я прекрасно чувствую свои конечности, слышал, что инвалиды их не ощущают, даже вон, пошевелить могу… Нет. Не чувствую. Наверное, это из-за общего бессилия после полученных травм. Да, точно. … Хотя руками, вроде, шевелить могу да и чувствую их прекрасно. <цензура> что же это такое?!… Не может со мной такая оказия раз за разом случаться! Не верю! Не верю <цензура>!
— Неверие не освобождает от проблем, молодой человек, — приятный бархатистый голос, от которого веяло стариной, разнесся по палате. — Не вставайте, Вам сейчас вредно любое движение, — я и не пытался привстать, вся моя душа была подавлена.
— У меня к вам деловое предложение, — продолжил мужчина, подойдя поближе, — Вам, верно, не объявили Ваш печальный диагноз?
— Нехтс, — заскрипел я. Голос меня не слушался. Странно, вроде, в шею пули не попадали. Наверное, куски крови застряли где-то в голосовом тракте…
— Это был риторический вопрос… Астрактивный неотроциптокоз Швестркенца. Ходить Вы не сможете до конца дней, руки подвластны Вам не будут, говорить сможете чуть лучше, чем сейчас. Всю жизнь проведете в коляске, а затем в приюте. … В общем, отныне Вам удостоена ужасная судьба, а изменить ее, увы, нельзя… — последнее было сказано особенно вкрадчивым голосом, мужчина, как рыбак, закидывал удочку в тихое озеро.
— Но, — я попытался вопросительно прохрипеть.
— У меня к Вам есть деловое предложение… — бархатный голос приостановил свое вещание. — Стать первым, кто будет подвержен феномену Срыва. … Видите ли, мы предлагаем Вам перенести свое сознание в игру, известную Вам как “Нейрона”.
Я хотел было спросить, как это так, хотел что-то уточнить, но из моего рта вылетали лишь неприятные звуки, скрипы и хрипы.