– Что?! – Алексей Ильич даже из кресла вскочил и Дуся, которую он все время машинально гладил, а она, играя, хватала лапками его пальцы и покусывала их, свалилась на пол и возмущенно затявкала. – Прости, маленькая, – он подобрал ее и снова сел. – Василич, ты ничего не путаешь? Ты же в этих делах не специалист.
– Да нет, Ильич. Не путаю. И не специалист я в этом вопросе. Тут ты прав. Только Татьяна Александровна дала мне все документы и научила, что и как говорить и делать. И в результате Кошкин написал заявление об увольнении по собственному желанию с завтрашнего дня, а еще безвозмездно передал тебе все находящиеся у него в собственности акции комбината. Все уже официально оформлено. Нина Ивановна чуть с ума не сошла, когда выписку из реестра акционеров, что Татьяна Александровна в Регистрационной палате получила, увидела. Она туда и перезвонила прямо из кабинета Кошкина, и уточнила все несколько раз, а потом… Как она его не пришибла, я не знаю, но хотела этого очень!
– Нина Ивановна – это начальник отдела ценных бумаг, – зачем-то объяснил мне Шестопалов и смотрел при этом, как на икону. – Татьяна Александровна, вы понимаете, что вы сделали?
– Понимаю – восстановила справедливость, – просто ответила я. – Акции вернулись к тому, кто их реально заработал.
– Настя, неси коньяк! – потребовал Алексей Ильич.
– Тебе нельзя, – строгим голосом ответила она.
– В такой день можно! К тому же меня в клинике профессор консультировал, так он сказал, что вечером грамм сорок можно и даже нужно. Тем более что меня хорошо подлечили.
– Двадцать пять и маленькими глоточками, – смилостивилась она и вышла из кабинета.
– Татьяна Александровна, то, что вы совершили, – это чудо! Господи! Как же спокойно я буду спать этой ночью! Когда больше нечего бояться! – с невыразимым облегчением произнес Шестопалов и спросил меня: – Деньги само собой, но может быть, я для вас еще что-то могу сделать?
– Отправить домой, потому что я чертовски устала и не меньше вашего хочу нормально выспаться, а потом отдохнуть, – ответила я. – А сейчас я принесу свою сумку, и мы будем меняться: я вам – ваш смартфон, а вы мне – мой телефон.
Я поднялась за ней наверх, а когда вернулась в кабинет, меня уже ждал на столе пухлый конверт.
– Это вам, как и обещал, двойной гонорар и премиальные, – сказал Шестопалов, беря его и протягивая мне.
Я, конечно, рассчитывала на солидную сумму, но, судя по весу конверта, находившаяся там превосходила ее в разы. Мы поменялись телефонами, я вернула Насте доверенность на машину, которой так и не воспользовалась, а потом мы все чисто символически выпили за успешное окончание дела. До Настиного джипа, с которым я уже почти сроднилась, меня провожали всей семьей. Даже Дарья Михайловна, которая укладывала детей спать, спустилась.