В машине было тепло, и я даже немного подремала на заднем сиденье. Предупрежденная охрана, проверив мои и водителя документы – я, конечно же, предъявила паспорт, а не удостоверение частного детектива, – пропустила нас на территорию и объяснила, как проехать к нужному дому. Выйдя из машины, я услышала недалеко веселые детские вопли и только усмехнулась – вот ребятишкам счастье-то привалило в виде дополнительных каникул. Я нажала кнопку звонка видеодомофона, и замок тут же щелкнул, давая понять, что можно входить. Что я и сделала, но тут же остановилась – на дорожке к дому стоял здоровущий алабай и с большим интересом смотрел на меня, не иначе как прикидывал, какова я на вкус. Тут дверь дома открылась, в проеме показалась молодая женщина с забинтованной лодыжкой, в длинном халате и накинутом поверх него пуховом платке.
– Джим! Нельзя! – крикнула она, а потом пригласила меня: – Проходи, он не тронет.
Поняв, что тревога была ложной, псина опять начала нарезать круги по двору, радуясь выпавшему за ночь снегу, а я бочком-бочком прошла в дом и попала сразу в большой холл. Остановившись, я стала с интересом рассматривать Настю, так неожиданно ставшую моей подругой. Ну, что сказать? Красавицей она не была. Самая обыкновенная женщина лет тридцати с хвостиком. Ухоженная, конечно, но не холеная: на руках свежий профессиональный маникюр, волосы покрашены дорогой краской явно в салоне, а не у себя дома в ванной, да и халат был не фланелевый, производства Покровской швейной фабрики. Но вот впечатления изнеженной великосветской тусовщицы, что ей по статусу было положено, она никак не производила. Она была, как и говорил Шестопалов, жена, причем не как выставка достижений мужа – понимай, драгоценностей, нарядов и автомобилей, – а верная спутница для долгой и счастливой семейной жизни.
В холле, выполнявшем также роль гостиной, напротив висевшего на стене огромного плазменного телевизора стоял диван, на котором лежали подушка и плед – Настя ночевала явно на нем. Перед ним – журнальный столик с уже приготовленными к моему приходу альбомами с фотографиями и два кресла. Другой мебели было немного: пара кушеток вдоль увешанных картинами стен и несколько тумбочек там же, на которых стояли очень красивые вазы и прочие безделушки. Был там и горевший, совершенно натуральный, а не декоративный камин, закрытый для безопасности жаропрочным прозрачным экраном, над которым на полке стояли явно старинные часы. Перед ним также поставили два кресла «лицом» к огню и небольшой столик между ними. Довершал картину лежавший на полу и закрывавший его почти весь пушистый ковер, выглядевший сейчас очень неприглядно. Вешалки или шкафа для верхней одежды поблизости не было, и я вопросительно посмотрела на хозяйку.