– И небось с разрешением, – хмыкнул он. – Не придется. Мои ребята шутить не любят, они люди серьезные, – и, написав что-то на салфетке, протянул мне: – Это номер машины, черный джип «Мерседес». Ну, счастливого пути и надолго не прощаюсь.
Мы оделись, вышли из бара и сели в свою машину, за руль – Егор.
– Татьяна Александровна, – начал Дмитрий Васильевич и даже повернулся ко мне, что я сочла проявлением определенного уважения и высокой оценки моих профессиональных качеств, но я перебила его:
– Подождите! – достала из сумки «глушилку», включила и сказала: – Теперь продолжайте, а то наш джип без присмотра стоял. Мало ли, что в него насовать могли? Игорь человек очень непростой, и умельцы у него на все случаи жизни есть. Так, что вы хотели спросить, Дмитрий Васильевич?
– То, что вы рассказали об этом деле, правда?
– Да! Кроме требования денег. Этого нет, – ответила я. – Вообще никаких требований нет.
– Вы решили этого человека Игорю отдать?
– Я уже сказала, что ничего не решаю – это дело Алексея Ильича. Я могу только высказать ему свои соображения, а он может с ними согласиться или нет.
– А нам послушать можно? – спросил Ушаков-старший.
– Да бога ради! Итак! Чего боится Шестопалов? Единственного – скандала, который отразится на его младших детях, сделает их посмешищем в глазах одноклассников и друзей, то есть нанесет им серьезную психологическую травму, которая может наложить отпечаток на их будущую жизнь. Предположим, мы отдадим эту сволочь пензенской полиции. Что это значит? Задержание с последующим арестом и обыски по месту проживания и работы подозреваемого, в ходе которых будет обнаружена сама запись или ее копия, что непринципиально. Таким образом, содержание записи становится известно следствию, потом какие-то кадры с нее будут демонстрироваться во время судебного заседания. Дело громкое, шумное, журналюги слетятся, как воронье на падаль, фамилию Шестопалова будут склонять по всем падежам. Что мы имеем в итоге, Дмитрий Васильевич?
– Скандал, которого Ильич изо всех сил старается избежать, – глухо ответил он.
– Правильно! Кроме того, если даже этому подонку дадут пожизненное, хотя вряд ли – у нас же самый гуманный суд в мире! – то это все равно жизнь, пусть и за решеткой. А вот переживет ли Шестопалов этот скандал, суд, сплетни, перешептывания за спиной и так далее? Не знаю. Скажу больше: не уверена. Более того, этот подонок, кроме материальных носителей информации, может хранить запись «на облаке». И, чтобы отомстить – он же не добился своего, может сообщить кому-то, где именно хранится эта запись. А что с ней сделает этот кто-то, мы не знаем. Может выложить в Интернет, может шантажировать Алексея Ильича… Да, он все может. Какой выход? Только один. И вы сами понимаете какой. Но! Трупы имеют паскудную привычку рано или поздно находиться. А нам в Тарасовской области это надо? Точно нет! А в соседней? Да хоть сто порций! Какое нам до нее дело – это их головная боль. Я расскажу Алексею Ильичу, что этот гад натворил, а он, между прочим, убил его двоюродного брата по матери. И то, что Шестопалов раньше не знал о его существовании, ничего не меняет. Расскажу и о том, как именно он убил его родственника и ни в чем не повинную девушку. И тогда пусть Алексей Ильич сам принимает решение. Даже если оно будет радикальным, это будет его решение, а клиент всегда прав. А уж сделать так, чтобы этого гада в Тарасове не искали, – совсем несложно. Если вопросов больше нет, я, с вашего позволения, выпью кофе и буду думать, зачем эта мразь вообще все затеяла, потому что по моим прикидкам ему это было совершенно не нужно. Не понимаю я его мотивов.