Дверь ему открыла девушка с прямыми каштановыми волосами и маленькими карими глазами.
– Тут лестница, – произнесла она, заметив, как он хромает.
В доме слегка пахло кошками. Реймонд поднялся за девушкой на два пролета, покрытых протертым линолеумом, и попал в комнату, где обнаружились, помимо прочего, незастеленная постель, газовый камин, перед которым на полу лежал поднос с остатками еды, небольшая раковина с капающим краном, грязный ковер цвета морской волны и небольшое просевшее креслице – в нем свернулся крупный рыжий кот.
– Слезай, Орландо. Присаживайтесь.
Камин, в котором виднелись какие-то почерневшие обломки, громко гудел.
– Я делаю тосты, – продолжила девица и с сомнением глянула на Реймонда, полагая, что он вряд ли захочет присоединиться. – Все в порядке. Я ее разбудила. Мы вчера пошли на вечеринку, а вернулись ну очень поздно. Я-то проснулась раньше только потому, что молоко закончилось, да и ужасно захотелось чего-нибудь съесть.
Воцарилось долгое молчание.
– Продолжайте, – произнес Реймонд, и девица тут же принялась нарезать хлеб.
А потом, не поднимая головы, спросила:
– Вы и правда ее отец, да? Теперь я вас узнала. Простите, – добавила она.
За что? За тот смешок? За Анджелу, чей папаша – старый негодяй и пришел без предупреждения?
– И часто ваши гости притворяются отцами?
– Ну, не то чтобы часто… – начала девица, но закончить фразу ей не дало появление босой Анджелы в халатике. При этом дочь оказалась чудесным образом накрашена и вдобавок успела сделать замысловатую прическу.
– Заехал пригласить тебя на обед, – произнес Реймонд, стараясь придать голосу уверенности и веселья.
Анджела позволила поцеловать ее в щеку, а затем, с отвращением оглядев комнату, сказала, что сейчас переоденется.
Уже на улице Реймонд спросил:
– Куда отправимся?
– Я не голодна, – пожала плечами Анджела. – Выбирай сам.
В конце концов они прошли по Перси-стрит, а затем и по Тоттенхэм-Корт-роуд к «Лайонз», где Реймонд с удовольствием уничтожил тарелку жареного ягненка с картофелем и морковью, пока Анджела медленно потягивала кофе.
– Так и не соблазнишься порцией «Никербокер глори»? – спросил Реймонд. Когда-то давно Анджела считала эту внушительную смесь мороженого и фруктов лучшим в мире угощением. Но сейчас она глянула на отца как на умалишенного и сказала: «Спасибо, нет». Потом он принялся с энтузиазмом рассказывать, что должен забрать ее бабушку и мисс Миллимент, при упоминании о которой лицо Анджелы посветлело, и Реймонд только тогда понял, насколько сильно дочь до этого злилась.
– Мисс Миллимент мне очень нравилась, – произнесла Анджела, и на ее лице промелькнуло непонятное выражение – настолько мимолетное, что Реймонд едва успел его заметить. В тот момент он и попросил прощения за свой внезапный визит.