Она сняла выцветший передник и повесила на дверь.
– Когда он заявится, сидите тихо – сегодня же пятница.
У нее было усталое, доброе лицо человека, который уже ничего не ждет от жизни.
– А что, по пятницам особенно плохо? – спросила Стелла.
– Он напивается. В остальные дни трезвый.
Она заварила чай, и девушки молча принялись за еду: сырные рулетики, яблоки, кусочки шоколада.
– Я уже хочу, чтобы он пришел – посмотреть, как это выглядит, – заметила Стелла, пока Луиза споласкивала чашки.
– Не стоит. Давай лучше поднимемся наверх и ляжем.
– А в доме есть уборная?
– Да, на лестничной площадке.
Он вернулся, когда Стелла еще была в уборной. Луиза понадеялась, что та сообразит пересидеть там, пока Долл проводит его наверх, в постель.
Девочки быстро разделись, Стелла натянула теплые носки.
– У меня вечно мерзнут ноги – родимчик хватит, если дотронуться.
Долго лежали и шептались ни о чем.
– Здорово, что ты приехала. Надолго?
– Нет, только до завтра, до полудня – мне еще надо заехать домой.
На следующее утро поднялись рано. Стелла решила угостить подругу завтраком в «Лебеде», а Долл пообещала накормить их обедом.
– Отлично! Наконец-то увижу ее папашу.
– Ничего интересного – днем он тихий и скучный. Да и вообще, они почти не разговаривают за едой.
– Совсем?
– Ну, там, «передай соль» – и все.
День выдался ясный, морозный – чистое небо, бледно-желтое солнце, иней на тротуаре. Решили пройти мимо театра – Стелла хотела посмотреть на него при свете.
– Говорят, он безобразный – вот я и хочу лично убедиться. Впрочем, что ждать от елизаветинского театра? Мне кажется, здания эпохи Тюдоров выглядят суррогатно, напоминают дома по дороге в Бат.
– А я никогда не обращала внимания на то, как они выглядят.
Рядом со Стеллой она всегда чувствовала себя ограниченной и недалекой, в чем тут же и призналась.
– Это я в Оксфорде начала все подмечать, – ответила та. – Впрочем, есть и оборотная сторона медали, как с хорошим обонянием. От красивых зданий дух захватывает, а уродливых в будущем, надеюсь, станет меньше.
Афиши возвещали о концерте Моисеевича: в программе – Бетховен.
– Прошлый раз я чуть не рассмеялась – до того он был ужасен, – фыркнула Стелла. – Блям-блям-блям! Как будто пытался достучаться до самого Бетховена.
– Как Питер?
– Вступил в летные войска – только что. Каждую ночь моет по двести тарелок; говорит, пальцы распухли, как сосиски, а они еще хотят, чтобы он играл.
– По вечерам? Для солдат?
– Да нет, на концертах. У них там в отряде много музыкантов, даже профессионалов, однако все они – рядовые второго класса в лучшем случае, так что дирижирует командир эскадрильи. Питер говорит, что его заставляют играть много и без всяких репетиций, да еще с такими руками. С другой стороны, могло быть и хуже.