Он сжимает мою грудь и неожиданно оказывается на мне, ласкает меня, щекочет мне шею, прижимается ко мне. Через тонкую хлопчатобумажную юбку я ощущаю его эрегированный член и с готовностью подаюсь вперед.
– Я не должна, не должна… – повторяю я, хватая его за волосы и стягивая парик, и тут же замираю ошарашенно – я думала, что король парик не носит.
– Что вы не должны, дорогая? – спрашивает он, жадно массируя мою грудь.
– Потому что… потому что… – С ужасом я понимаю, что уже расстегнула ему бриджи – наверное, инстинктивно, – и отталкиваю его изо всех сил. Я заливаюсь слезами, неожиданно желая Бисси, или Пьера, или Калибана. Или даже того дворецкого в Бельвю. Кого угодно, только не этого мужчину. Боже, что это со мной?
– Я очень хочу быть с вами, – рыдаю я, но слова звучат натянуто, фальшиво.
Он ошибочно принимает мои слезы за слезы страха и прижимает меня еще крепче.
– Не волнуйтесь. Вы будете моя, вся моя. Вы восхитительны, прелестны и так нежны.
Что ж, похоже, мои слезы пришлись кстати. Я внутренне улыбаюсь, представляя ту сцену, когда я рассказываю сидящим в соседней комнате мужчинам о своем триумфе.
– Но я должна… я должна получить гарантии. – Король вновь оказывается на мне, мои бедра стремятся ему навстречу, я ловлю себя на том, что целую его шею, зарываюсь лицом в его волосы. – Моя честь… мой супруг… мне нужно…
– О дорогая, все, что пожелаете, – глухо произносит он. – Я стал совершенно другим человеком с тех пор, как в моей жизни появились вы. Все печали этого года… вы смыли их, как прачка.
Его рука сейчас скользит вдоль юбки и единственной нижней юбки и решительно задирает ее вверх.
– О, сир! Она должна уехать, – шепчу я, потом его пальцы достигают своей цели, и я бессознательно раздвигаю ноги и под давлением чуть перемещаюсь в сторону. О! – Мне не знать покоя, пока она здесь. Я… я должна быть с вами… О боже!
– Конечно, дорогая, конечно. Все, что пожелаете. Как чудесно!
– Мы должны по-настоящему быть вместе. – Я уклоняюсь от пальца короля и соскальзываю на пол. Сажусь перед ним на колени, поворачиваю корсет, чтобы он мог начать меня раздевать, моя рука тянется к его плоти, которая теперь высвободилась из бриджей и нацелилась на меня, как маленькая пушка.
– Я так счастлива… мы будем вместе. Она уедет?
– Она уедет! – стонет он, хватаясь за мой корсет, и тычется в мою руку. Ворота отворились, и тысячи ангелов ознаменовали это событие своими трубами. – О боги! – восклицает он, сползая с дивана и зарываясь в мою обнаженную грудь, – куда делся мой корсет? И тут, прежде чем я успеваю заикнуться по поводу дальнейших требований, он искусно проскальзывает внутрь меня.