– Ее любимый яблочный джин, – шепчет мне Роза, а я улыбаюсь, узнавая запах, который раньше не могла распознать и который совершенно не вязался с этим чистеньким ухоженным домиком.
Приезжает мужчина, я уже видела его в мастерской художника.
– Месье Лебель! – радостно приветствую я. – Рада снова видеть вас! – Ой… быть может, граф – это переодетый герцог де Ришелье? Я помню его сальное бормотание, его гладкую лысину под париком, красивые перчатки, которые он прислал по моей просьбе.
– Разумеется, малышка, разумеется, ты меня не забыла. Ты выглядишь восхитительно, дорогая моя, восхитительно. Я не сомневался, что синий будет тебе к лицу, и никаких нижних юбок… – Он поднимает мне юбку тростью. – Отлично. Отлично. К вашей чести, мадам, все выглядит превосходно, – продолжает он, оглядывая гостиную. Взгляд его на секунду останавливается на кувшине, который продолжает сжимать мадам Бертран. – Но мне кажется, что граф предпочел бы начать визит в интимной атмосфере спальни. Там ведь тоже есть кресла и камин?
– Конечно же, сир, конечно же, сир, – отчаянно кивает мадам Бертран. – Роза! Роза! Камин в спальне! Все наверх!
Граф прибывает в сумерках, когда весь город засыпает после дневной суеты. Мадам Бертран, кажется, вот-вот лишится чувств и на самом деле падает, когда провожает графа в мою спальню, где горит огонь, а на блюде гордо стоит пирог с корицей. Повариха уверяет, что она лучшая кондитерша на три города и что граф никогда не пробовал ничего подобного.
Граф оказывается старше, чем я ожидала, но он все еще привлекательный мужчина с добрым лицом и мягким подбородком человека в расцвете лет. У него грива темно-каштановых волос, которые забраны назад в кружевной мешочек. На нем восхитительный бирюзовый сюртук, расшитый золотом и серебром. Я волнуюсь, потому что вижу признаки настоящего богатства. Один сюртук стоит тысяч пять ливров. Вероятно, граф богаче, чем маркиз де Ламонт, большой друг моей сестры!
– Как я понимаю, мадам от радости напилась, – непринужденно произносит он после того, как мадам Бертран поднялась и, пошатываясь, стала спускаться по лестнице.
Он подходит ко мне и целует.
– Святая Мария! – восклицает он, поднимая свечу и разглядывая меня на расстоянии вытянутой руки. По лицу его заметно, как он возбужден. – Вы просто восхитительны. Такая маленькая и хрупкая, но какое идеальное, просто совершенное личико!
Я улыбаюсь ему, потом зарываюсь лицом ему в грудь, разыгрывая смущение.
– Ой, кошечка, очаровательный котенок!
Я беру из его рук свечу, медленно задуваю, потом прижимаюсь к нему. Неожиданно он начинает меня лапать, лихорадочно задирает мою юбку, как будто его кто-то хлыстом подстегнул.