– Ой! Но это же меня зовут Жанной! – восклицаю я. Откуда она узнала?
Мама отмахивается:
– Но предупреждаю – больше пятидесяти су я не дам.
– Обычно я беру восемьдесят, и никто еще не ушел разочарованным.
Две женщины меряют друг друга взглядом, а я топаю ногами – мне хочется поскорее уйти, чтобы посмотреть на танцующих уток. Мне совершенно не интересно, что ждет меня в будущем, разве девятилетняя девочка сомневается в том, что будет счастлива? Они договариваются, и я неохотно следую за рыжеволосой женщиной в полумрак ее шатра. Что-то копошится в грязном тростнике у моих ног, зловоние от необработанной кожи наполняет воздух. Она спокойно прячет монеты, которые дает ей мама, в карман и вновь берет мои ладони в свои заскорузлые, как кора, руки.
– Без карт гадать будете? – надменно интересуется мама.
– Здесь и карты не нужны, – отвечает цыганка. Внешний мир блекнет, и кажется, что цыганка становится выше ростом и стройнее. Коричневые пальцы захватывают мою ладонь, потом подбираются выше к запястью.
– Дочь твоя – настоящее сокровище, – произносит цыганка, как в трансе. – Редчайшая жемчужина. Откроешь сотни раковин, а жемчужину найдешь в одной-единственной. – И вскоре нас уже баюкает ее негромкий голос: – В будущем ты превзойдешь все самые смелые ожидания своей матери. Будешь любимой королем и станешь самой влиятельной женщиной в стране. Будущее твое сверкает, как звезды. Маленькая королева: я вижу его, как будто оно проносится у меня перед глазами.
Она так же неожиданно выходит из транса и заискивающе улыбается маме:
– Вот такое будущее, мадам, ждет вашу дочь.
– Откуда мне знать, что вы говорите правду? – спрашивает мама, голос ее звучит как будто бы издалека. Она, как и я, находится во власти чар.
Цыганка фыркает, сплевывает на выстланный тростником пол.
– Потому что я вижу будущее. Эта малышка особенная. Она станет любовницей короля.
Мама морщится. Я лишь отдаленно понимаю, кто такой любовник: это добрый мужчина, который приносит подарки и расточает комплименты, как мой дядюшка Норман.
– Но путь ее будет тернист, – продолжает цыганка, слегка поглаживая мою ладонь. – Я вижу несколько серьезных потрясений, трое мужчин на черных жеребцах пересекают ее путь.
– Какие мужчины! – резко обрывает матушка. – Она еще слишком юна.
– Три – это намного меньше, чем встречает на своем пути большинство женщин, – отвечает цыганка.
В глаза резко бьет солнечный свет, когда мы выходим из шатра в октябрьский день. Мир вокруг яркий и шумный, особенно после сумерек грязного шатра.
– Мама, – робко спрашиваю я, не решаясь задавать вопросы о пустяках после таких важных новостей, – теперь мы можем взглянуть на уток? На танцующих уток?