У меня тоже хорошее настроение. Я не могу сдержать улыбку, глядя на Луи, и, когда он улыбается мне в ответ, внутри у меня все трепещет. В последнее время я ловлю себя на том, что очень устаю от наших ночей, проведенных вместе, а иногда даже мечтаю провести ночь в одиночестве, но только не сегодня.
– Черствый хлеб! – упрямо, как всегда, восклицает маркиз де Мёз.
– Богатые не едят черствый хлеб! – отмахивается Луи. – А как насчет… – Он обводит взглядом окружающих в поисках вдохновения, смотрит на остатки на столе, на лоснящиеся в свете свечей лица гостей. – А как насчет слуг? Можно сказать, что у бедных они есть – они сами и есть слуги, а нам без них не обойтись. Не уверен, что можно умереть от того, что съешь слугу, но подобное очень неприятно.
– Отличный выбор, сир, очень-очень близко. Но вы не совсем угадали, с прискорбием вынужден сказать, – мягко произносит герцог д’Эйен. На нем довольно смешной парик с мышиным хвостиком; как-то на бал-маскарад он нарядился Китайцем и теперь носит этот парик регулярно.
– Мне кажется, что я знаю, – говорит принцесса де Робек, поворачиваясь к королю. – Загадка заключена в самой загадке. Ответ – ничего.
Собравшиеся хлопают, а принцесса безмятежно улыбается.
Когда мы удаляемся, Луи заключает меня в объятия и шепчет влажными от шампанского губами:
– Намного внимательнее, чем Марианна, намного добрее, чем Полина, намного веселее, чем Луиза.
Ой! Поверить не могу, что он произнес их имена.
Он страстно целует меня и вновь и вновь повторяет мое имя, а потом, слава богу, засыпает от вина. Я облегченно вздыхаю и смотрю на стоящие на каминной полке часы; в неярком свете оставшихся свечей я могу разглядеть, что маленькая стрелка указывает на три. Достаточно времени, если я засну прямо сейчас.
* * *
На следующий день зарядил дождь, и я ощущаю приближение мигрени – очертания темного чудовища маячат на горизонте, его тень все приближается и приближается. Я укладываюсь в постель, и вскоре приходит чудовище, вооруженное маленьким молоточком, и начинает стучать по моей голове.
Через два часа ужин, но я не могу. Не могу встать.
Элизабет сидит у моего туалетного столика и укладывает волосы. «Пожалуйста, уходи», – про себя умоляю я.
– Вчера вы видели Анну-Марию? Я бы не стала тревожиться, милая моя Жанна, но эти глаза! Огромные – больше ваших, совершенно точно. А еще и умна: «Выше Дюра, тучнее Эйена, ниже Субиза – маркиз де Гонто». Отличная шутка!
Она говорит о принцессе де Робек, стройной, изящной вдове, которая вернулась ко двору после продолжительного отсутствия. Николь уверяет меня, что мне не стоит волноваться, – по всей видимости, она без ума влюблена в графа де Стейнвилля. Слабое утешение, если бы смогла, я бы рассмеялась: кто предпочел бы Стейнвилля, несомненно посредственного человека с незаслуженной репутацией умника, самому королю? Я вспоминаю вчерашние страстные поцелуи Луи. Неужели он думал о другой, когда шептал имена своих бывших любовниц мне на ухо?