В январе 1749 года герцог де Ришелье возвращается ко двору, дабы принять на себя обязанности первого камер-юнкера. Его возвращение с ликованием воспринимают мои недруги, поскольку полагают, что Ришелье не даст мне спуску, пока я не буду вынуждена уехать. Он самодовольно прохаживается по дворцу в окружении огромной толпы придворных, которые следуют за ним, как гончие за псарем.
– Все еще здесь, мадам, – произносит он, когда приветствует меня, театрально кланяясь.
Я меряю его ледяным взглядом, напоминая себе, что это еще один из моих врагов. Но я уже не юная девица, играющая на провинциальных подмостках в надежде получить доступ к господину. Теперь я на первом плане, я уверена в своем могуществе. Однако все равно следует сдерживаться.
Я тепло ему улыбаюсь:
– Вы так быстро вернулись, месье! Кажется, что только вчера вы были здесь. Мы не успели по вас соскучиться.
Однако Ришелье не единственный неприятный гость, грозящий испортить всю зиму, которая и так с каждой неделей становится все холоднее и суровее. Старшая дочь Луи, Элизабет, которую в двенадцать лет выдали замуж за испанского инфанта, возвращается в Версаль по дороге в Парму. Благодаря мирному договору, который в прошлом году положил конец войне, ее супруг теперь герцог Пармы, а она станет герцогиней.
Разумеется, путь в Парму не проходит через Париж, но мадам инфанта, как ее называют, не торопится увидеть свой новый дом; Парма – грязный городишко у черта на куличках.
Луи ликует.
– Все четверо! – восклицает король, когда заглядывает ко мне на минутку, весь лучась от радости, после публичного обеда с дочерьми. Принцесса Виктория вернулась несколько месяцев назад из аббатства в Фонтевро, она еще недостаточно отесана – даже не знает, как правильно делать реверанс или есть артишок, – но Луи очень ею гордится. – Я с ними ужинаю сегодня вечером, ты ведь не против, нет? Нам столько нужно обсудить.
– Разумеется, не против. Как здорово, что вся семья снова вместе! – Из которой меня тут же исключают.
– А через несколько месяцев домой вернутся Софи с Луизой.
– Наше счастье не знает границ, – бормочу я, уже не впервые задумавшись о том, что мои соперники в борьбе за привязанность Луи принимают разные обличья.
Вскоре при дворе будет пять королевских дочерей, даже шесть, если останется мадам инфанта. Как страшно. Мы должны задуматься о том, чтобы выдать их замуж. И поскорее. Я позволяю себе немного помечтать: вот я утешаю Луи, когда его дочери одна за другой уезжают в иностранные дворы, а потом пять маленьких кусочков кораллов с вырезанными на них инициалами опускаются на дно моего аквариума с рыбками.