Ну а что, так-то неплохо сложилось, вдвойне приятно, что роман был практически авторский, если не брать в расчёт несколько заимствованных у Чудиновой ходов. Эдак, чего доброго, могу и писателем заделаться, хотя корпению над рукописями моя деятельная натура усиленно сопротивлялась.
А теперь позвоним Вержбовскому, обрадуем его появлением своей персоны в Нью-Йорке, если, конечно, он сам куда-то по делам не уехал. Трубку подняла его супруга, обрадовалась моему звонку и с готовностью доложила, что муж сейчас в «Русском клубе», где, возможно, задержится допоздна, поскольку там сегодня в девять вечера начинается заседание литературного кружка «Славяне», гостем которого был писатель Владимир Набоков.
Ого, гляди-ка, кого заманил в свои сети Виктор Аскольдович! Кстати, Набоков ещё не написал свою «Лолиту», точно помню, разродился он этой книгой после войны. А вдруг в связи с изменением хода истории и не напишет? Тогда мировая литература много потеряет.
Ладно, бог с ним, с Набоковым, а к Вержбовскому можно и сейчас подъехать. Причём без предварительного звонка, хотя телефонный номер на «Орфее» я до сих пор помню наизусть. То-то будет сюрприз!
Ровно в 20.00 я ступил на мостик, переброшенный с причала на «Орфей», борта которого по-прежнему отливали нежно-бежевым цветом, а буквы в названии судна даже в сумерках полыхали ярко-красным.
– Здравствуйте, – встал на моём путь крепкий молодой человек. – К сожалению, сегодня закрытое мероприятие.
– Серьёзно? Жаль, а я собирался навестить старого друга, – по-русски ответил я.
– Кого именно? – приподняв левую бровь и также переходя на русский, с ленцой поинтересовался парень.
– Вержбовского Виктора Аскольдовича. Будь добр, передай ему, что тут его дожидается старый товарищ, прилетевший из Лас-Вегаса.
– Погодите-погодите… Ну точно! А я смотрю, кого вы мне напоминаете! Вы же Ефим Николаевич Сорокин, один из основателей «Русского клуба». Я вас на нашем хуторе видел года четыре тому назад, вы к Василию Антоновичу приезжали.
– Молодец, память у тебя хорошая, но не стоит кричать так на всю округу.
– Извините… Проходите, давайте я вас сам к Виктору Аскольдовичу проведу.
Вержбовский был в «Красной комнате», вёл беседу с мужчиной, на вид моим ровесником. Высоколобый, с объёмной залысиной и сигаретой во рту, он что-то вещал Виктору Аскольдовичу. А в глубине комнаты я разглядел тощую брюнетку со слегка выдающимся носом.
– Ба, Ефим Николаевич! Какими судьбами?! – расплываясь в улыбке, вскочил с кресла Вержбовский и двинулся мне навстречу, раскинув в стороны руки.