— Разве только… вы отведете руку чуть назад и ниже… и я сам умру… и цветочки ваши как раз пригодятся. Ваша сорочка вам удивительно идет. Это, конечно, не венок и даже не семейный склеп, но я впечатлен.
Вспыхнула от маковки до пят, заметив, что слишком низко опущенный ночник подсвечивает тонкую ткань… увы, фантазии Витора я простора не оставила.
Как повела бы себя Эли? Испугалась, растерялась, попробовала прикрыться руками. А я решила не показывать, что слова Алистера меня смутили. Спокойно подняла ночник выше, дошла до тумбочки и водрузила его на место. Не выдержала откровенно довольного представлением взгляда Витора, сдернула со спинки кресла забытый впопыхах халатик и уже спокойно его надела. Алистер наблюдал увлеченно, с улыбкой кота, объевшегося сметаны, будто я перед ним восточный танец исполняла. Напоследок с гордым видом вручила супругу фрезии.
Я обещала ему цветы? Вот они.
Будет продолжать в том же духе — придется искать венок.
— Габи, обычно жены соблазняют мужей раздеванием, а вы навели меня на мысли о продлении и расширении условий нашего контракта обратным процессом. — Шутка, сказанная ровным тоном, в исполнении Витора, насмешливо покручивающего веточку, усыпанную небольшими пурпурными цветами, прозвучала предупреждением и воскресила в памяти слухи, что жены мастеров теней — их собственность.
Я ничьей собственностью быть не хочу. Поэтому надо кончать с этими двусмысленностями и оговорками.
— Процесс, обратный раздеванию жены, — это одевание мужа, — сухо сообщила я.
— Смотря с чьей стороны смотреть на первое. — Витору оговорки и двусмысленности, напротив, очень нравились.
Значит, так? Ладно.
Я демонстративно взяла ночник, обошла кровать, пристроила его на тумбочке, чтобы свет падал на проявившегося из тени Витора, недовольно поморщившегося.
— Вам так нужен венок?
— Я не столь принципиален. Меня вполне устроит поцелуй.
— Поцелуй вашей вдовы?
— Моей жены.
— Вдовы. Показать вам наш контракт?
— Не стоит, у меня отличная память. — Витор попытался воткнуть мне за ухо цветок.
Не дала, отобрала веточку и забросила ее на тумбочку.
— Вам нравится меня смущать? — прямо спросила, отодвигаясь на край кровати.
Ответом стал полный недоумения взгляд, которым меня окинули от кончиков пальцев на ногах до взъерошенной макушки. Первые захотелось поджать, вторую — пригладить.
— Нет. Ничего подобного. Но должен признать, вы весьма занятно смущаетесь, моя дорогая, — светским тоном сообщил Витор, потянулся к ночнику и приглушил свет. Будь зрение сейчас нормальным, я бы видела лишь темный силуэт. А так лицезрела нахмурившегося Алистера, сердито потирающего подбородок.