— Ведь вы будете сменять командира полка, он вас и посвятит.
Денщики, у которых было подготовлено заранее, что надо, внесли: один — кипящий самовар, другой — поднос с ломтями белого хлеба и консервами, и это отвлекло Алфёрова от карты. Он решился сказать даже:
— Смена как смена, — порядок для этого один, хотя бы и кавалерия сменялась пехотой.
— В зависимости ещё и от того, какая будет ночь, — тёмная или светлая, — вставил Добрынин. — Может и дождь хлынуть, тут за этим дело не станет, — тогда смена выйдет не как смена, а похуже.
Но тут Рерберг, поморщившись, нетерпеливо постучал пальцем о стол, чтобы показать, что он не сказал самого важного, оглядел всех, даже и Ревашова, и проговорил тише, чем прежде:
Если же противник не решится в эту ночь или утром начать наступление против нас, то днём, после, разумеется, артиллерийской подготовки к этому, мы перейдём в наступление сами... Мы их атакуем завтра, господа, а?
Он не сомневался, конечно, в том, что слова его поразят прибывших, и, казалось, даже любовался тем впечатлением, какое они произвели: у всех поднялись брови.
— Атаковать, не разобравшись, вслепую, ваше превосходительство? — спросил за всех Добрынин.
— Как же так «вслепую», когда я ведь ясно сказал: днём? — поморщился Рерберг.
— Люди только что пришли, устали, — ночью спать будет некогда, а днём атака, — какой же работы от них можно ждать, ваше превосходительство? — сказал Тернавцев.
— Да, это, конечно, это... кхо... — поддержал его Алфёров.
— Ну, люди — не лошади, люди могут взять себя в руки, — поддержал, в свою очередь, своего начальника Ревашов. — Одну ночь не поспать для человека ничего не значит.
После этого переглянулись все командиры пехоты, попавшие в распоряжение кавалерийских генералов, и Алфёров, поняв, что сказать что-то надо ему, а не Добрынину, не Тернавцеву, обхватил левой рукой стакан налитого ему чая,„ правой провёл несколько раз по карте от Перемели до Гумнища, кхекнул и пробубнил:
— А какая необходимость так спешить нам с атакой, если приказа начальства на это нет?
— Надобность, или, как вы выразились, необходимость, — тут же подхватил его замечание Рерберг, — состоит в том, чтобы пре-ду-предить, — вот в чём! Если мы не атакуем противника сами, то он непременно атакует завтра же нас!
— Он, значит, готов к атаке, но ведь мы-то совсем не готовы, даже расположить своих сил не успеем, — сказал Добрынин, теперь уже так же обеспокоенный за участь своего полка, как и Тернавцев, полк которого должен был броситься в атаку почти, очевидно, только затем, чтобы её отбили с большими потерями.