– Забывается, – сухо заметил Харин и, поднявшись по ступеням, добавил: – Еще как забывается. – Остановившись напротив Дайнеки, он спросил, и за его нарочитой прямотой легко угадывалась агрессия: – Зачем к нам пожаловали?
– В гости. – Дайнека посмотрела на Серафиму Петровну. – Все-таки не чужие.
– Теперь – чужие, – сказал Харин. – Вы явились сюда по просьбе отца?
– С чего это вдруг? – Дайнека глуповато улыбнулась. – У него своя жизнь, у меня – своя. Ехала мимо, решила навестить Серафиму Петровну.
Харин ухмыльнулся:
– Ну-ну…
– Да ну вас, Виктор Петрович, вечно вы шутите! – весело вскрикнула Серафима Петровна и вошла в дом вслед за ним: – Кушать будете?
– Что там у вас?
– Борщ со свининой и пампушками, тушеная рыба с обжаренной круглой картошечкой, винегрет, ватрушки с творогом и компот из клубники.
– Бедненько, без фантазии. – Харин обернулся к Дайнеке: – Вас проводить или останетесь ужинать? – Было ясно, что первое для него предпочтительнее.
– Очень хочется есть. – Дайнека вложила в эту фразу все свое простодушие.
И этого Серафима Петровна вынести не смогла. Еще ни один человек не уходил из ее дома голодным.
– Через десять минут стол будет накрыт! – объявила она и скрылась за кухонной дверью.
Харин снял куртку и, оставив ее в прихожей, сказал:
– Что с вами делать, проходите. – Он смерил ее взглядом. – Не бросать же вас в терновый куст.
– Только не в терновый куст, он колючий, – смиренно проговорила Дайнека.
Смирение давалось тяжело, но результат того стоил, кажется, Харин решил, что она не в курсе дел своего отца.
– В институте учитесь? – спросил он.
– Закончила.
– Специальность?
– Связи с общественностью.
– Считай, что не учились, – хмыкнул Харин.
– Это еще почему? – В Дайнеке взыграла гордость.
– Разве это специальность? Связи с общественностью… Теперь я понимаю, почему вы не работаете.
– Откуда вам это известно?
– Интересовался.
– Зачем?
– Какая вам разница? – Харин сел на диван и положил рядом с собой кожаный портфель, который не выпускал из рук, и крикнул: – Долго еще?! – Этот вопрос адресовался Серафиме Петровне.
– Сейчас-сейчас! Несу!
Через секунду она вошла в гостиную с супницей в руках. Поставив ее на буфет, открыла створки и вытащила белую скатерть. Одним мощным хлопком развернула ее и постелила на стол. Супница перекочевала на середину стола, а Серафима Петровна ушла за вторым блюдом.
– В юридический нужно было идти, – сказал Харин, вновь обращаясь к Дайнеке, вероятно, чтобы поддержать беседу.
– А знаете… – Могло показаться, что Дайнека смягчилась безо всякой причины. Но дело было в том, что аксиома здравомыслия предписывала не ссориться с потенциальным врагом. Поэтому она соврала: – Сама иногда жалею, что не пошла в юридический.