Когда я отпустила его, он взял рюкзачок, расстегнул молнию, вытащил прямоугольную зеленую коробку, самую маленькую из тех, что использовались во «Времени взаймы», и протянул ее мне. Мне, вероятно, следовало из вежливости отказаться, но я понимала, что вряд ли это получится у меня убедительно. Я взяла коробку и улыбнулась. Есть свои преимущества в том, чтобы встречаться с парнем, работающим в пекарне.
– Что сегодня? – спросила я, откидывая крышку и заглядывая внутрь. Там был маленький желтый кекс в белой глазури, поверх которой шоколадной крошкой была выведена буква «Т». – Выглядит потрясающе, – я почувствовала, как заурчало в животе.
– Лимонный кекс, – сообщил Генри, – с новой лимонно-ванильной глазурью по рецепту отца. И он хочет знать твое мнение.
– С удовольствием попробую и скажу, – я осторожно закрыла коробку, потому что уже успела понять, что если не поделиться тем, что принес Генри, с братом и сестрой, в следующий раз, когда он зайдет к нам, они будут упрекать именно его. – Спасибо.
– И вот… – сказал Генри, вытаскивая небольшой пакет с печеньем, – это твоему отцу: свежеиспеченное, с шоколадной крошкой.
– Спасибо, – я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и положила пакет рядом с коробкой. Узнав, что папа мало ест, Генри вместе со своим отцом стали искать способ вернуть ему аппетит. Несмотря на их усилия, все было напрасно: отец устраивал целый ритуал вокруг гостинцев Генри, охал и ахал, но откусывал лишь чуть-чуть и говорил, что это слишком вкусно, чтобы он мог съесть все сам, не поделившись с нами.
Резкого ухудшения в состоянии отца не наступало, но с каждым днем появлялись незначительные признаки, указывающие на то, что болезнь прогрессирует. Еще неделю назад он не спал с полудня до ужина и мог подняться по лестнице без помощи Уоррена. Правда, мама шла позади, чтобы при необходимости подхватить его, если он вдруг начнет падать назад. Отец перестал читать по ночам, его голос, который прежде разносился по всему дому, слабел, и теперь иногда, сидя напротив него за столом, я едва различала, что он говорит.
Мы по-прежнему дважды в неделю завтракали в закусочной. Отец обычно заказывал тост и, как его ни корила Анджела, откусывал от него всего лишь разок-другой. Не помню, как это получилось, но мы перестали задавать друг другу вопросы с подставок для тарелок и стали просто разговаривать. Я любила отца, но до этого лета так ни разу ему в этом и не призналась. Но это было до того, как мы установили традицию совместных завтраков и я узнала его намного лучше.