Ким расспрашивала Венди, бывает ли так, что ветеринар живет над помещением, в котором ведет прием животных – по-видимому, именно в такой приемной с чудаковатым помощником ветеринара снимали передачу. В этот момент послышался свист, и я посмотрела в сторону озера. Разумеется, это запустили первый фейерверк. Он пронесся, как комета, по потемневшему небу и разорвался с громким хлопком, рассыпавшись на красные, белые и голубые огоньки. Все находившиеся на лужайке захлопали и пошли в сторону причала, откуда было лучше видно.
Четырнадцать человек и собака для нашего причала было, пожалуй, многовато, но мы более-менее расположились на нем ко времени второго фейерверка, который разорвался почти над нашими головами.
Сидя возле стула, который мама принесла для отца, на том конце причала, который располагался ближе к нашему дому, я высматривала, не идет ли Генри, но пока он так и не показался. Я не имела представления, сколько времени займет у него работа в пекарне, знала только, что сюрприз обещан после салюта. Посмотрев в сторону его несколько раз и не увидев там никого, я позволила себе расслабиться и насладиться фейерверком. Он произвел на меня большое впечатление, гораздо большее, чем тот, который я видела здесь в последний раз. Возможно, дело было в том, что салют на четвертое июля в Лейк-Финиксе я не видела в уже несколько лет.
Я задрала голову и следила за игрой цвета и света, которая развернулась в небе и отражалась в воде. После нескольких особенно зрелищных залпов все находившиеся на пристани захлопали, и пес со всех ног бросился ко мне.
– Извини, – сказал Дэви, державший его на поводке. Я успела схватить пса до того, как он свалился в воду, – мы не знали, умеет ли Мерфи плавать. Я взяла его на руки и тут заметила, что он сильно дрожит. – Мне кажется, ему не нравится шум.
– Отнесу его в дом, – сообщила я, поднимаясь на ноги.
– Спасибо, малыш, – отреагировал отец, пожимая свисавшую лапу собаки. – Пес, наверно, не понимает, что происходит. Бедняге кажется, что он попал в зону боевых действий.
– На самом деле, – услышала я голос Венди с дальнего конца причала, – у собак на редкость тонкий слух. Звук, который слышим мы, для него в десять-двадцать раз громче.
Я пошла к дому, чувствуя, как пес у меня на руках вздрагивает при каждом хлопке салюта. Вероятно, отец был прав: никто не объяснил Мерфи, что у нас праздник, поэтому он вполне мог решить, что настал конец света. Дома я отпустила его, и он сразу побежал в мою комнату. Я замечала, что во время грозы он всегда прячется под моей кроватью, По-видимому, там было его убежище.