– Мне точно не нужен.
– Никому не нужен, – сказал он, – уж поверь.
Проработав с Элиотом несколько дней, я, к своему удивлению, обнаружила, что он мне нравится. Я опасалась, что парень примет сторону Люси и станет шпынять меня, чтобы сделать ей приятное. Но он держался в строне от конфликта, за что я ему была благодарна. Элиот терпеливо объяснял мне, что к чему, с ним было легко говорить, хотя иногда он горячился, особенно если дело касалось, как он это называл, «жесткой научной фантастики».
– Видишь? – спрашивал Элиот, виртуозно переворачивая бургер большой металлической лопаткой, словно недавно пересмотрел фильм «Коктейль»[7]. Я одобрительно улыбалась, пытаясь показать, какое сильное впечатление это на меня производит.
– Люди заказывают картошку, потому что она в индивидуальной упаковке. Но бургеры мы подаем на тарелках. И если ты собираешься поставить тарелку на полотенце, в нее неизбежно попадет песок. Это данность.
Я научилась готовить бургеры, хотя едва ли собираюсь готовить их самостоятельно дома. Узнала, сколько льда класть в содовую, как обращаться с кассовым аппаратом, как открывать закусочную утром и закрывать вечером. Но самое главное – я еще больше убедилась, что Люси до сих пор точит на меня зуб.
Поняла я это, разумеется, давно, еще когда мы дружили. Все знали, что она несколько лет находилась в натянутых отношениях с Мишель Хофман, и кто-то спросил их напрямую, из-за чего они ссорятся. Оказалось, что ни одна не может вспомнить, с чего все началось. Люси всегда четко разделяла, что хорошо, а что плохо, и вот я оказалась «плохой». Она почти не замечала меня, а когда приходилось давать мне указания, делала это через Элиота.
Кроме того, после нескольких смен я поняла, что она ужасно хочет завести с кем-нибудь роман, поэтому изо всех сил флиртует с каждым более-менее привлекательным покупателем мужского пола и уже успела собрать целую коллекцию телефонных номеров. Я бы не поверила, если бы сама не была тому свидетельницей. В пору нашей дружбы мы обе в присутствии ребят были стеснительны и немногословны. И, несмотря на то, что у меня несколько раз бывали отношения с парнями, я такой и осталась. Но Люси за эти пять лет избавилась от всяких следов застенчивости. Ее товарищеские отношения с Элиотом и дружелюбие к посетителям, особенно мужчинам, делали нашу с ней молчаливую отчужденность особенно заметной. Она заговаривала со мной только в случае крайней необходимости, так что, когда мы оставались наедине, в помещении стояла полная тишина. Она либо уходила говорить по телефону, либо читала, причем держала журнал так, чтобы я не могла заглянуть ей через плечо и увидеть ее ответы на вопросы в анкетах «Космополитена».